Александра Нюренберг - Глобус Билла. Четвёртая книга. Дракон

«Сир, при всём уважении», – искренне изумилась Шанни. – «Это скорее символ свободы, понимаемой, как ответственность… к тому же, работа резчика изысканна». И забавные игрушки остались, а дяде явно понравилось, что он больше не бюргер.

Чёрные стволы густых и сурово-весёлых сосновых потомков расчертили игровую площадку. Сквозь ветви сквозящая Первая Звезда думала, садиться ей или подождать, в чуть взлохмаченную её же лучами линию горизонта. Выкупав своё отражение в воде, синей у края и разбавленной в желтизну угадываемыми отмелями, Солнце добавляло вовремя разожжённому костру неверности и даже тайны.

Трое размышлявших, каждый на свою основную тему, расселись (Билл), разлеглись в чрезвычайно прельстительной позе с подниманием острого колена (Ас) и примостились лягушкой, обхватив широкие колени с возложенным на них мощным пресс-папье подбородка – Энкиду.

– Дракон в башке засел. – Пожаловался Билл, лениво, как волна, падая на локоть.

Он рассказал им… насколько мог припомнить. Труднее всего было сообразить, о чём рассказывать максимально подробно, а о чём лучше вообще не упоминать.

Он потянулся и подтянул сползающую с плеча куртку. Она и была надета на одно плечо. Его колени сжимали горлышко пустой бутылки, но ничего вульгарного в такой композиции не видели духи леса: славен был нибирийский наследник.

– Засел дракоша-то… – Закончил он осторожный рапорт.

Неподвижный Александр вперил отяжелевший от впечатлений взгляд в садящийся и приобретающий округлые очертания овал света.

– У фразы-то значеньице двойное.

Билл боролся со своим одеянием так самозабвенно, будто пытался сбросить кожу. Наконец, он ослабел, прицокнул непослушным языком и забыл своё занятие.

– Выходит, что так. – Согласился он и кивнул в сторону научного руководителя экспедиции. – А?

Энкиду, выдернув из ямки в податливом песке новую бутылку, сначала отпил, потом протянул Биллу. Тот укоризненно покачал рыжим шлемом головы.

– Невежлив ты. Яко зверь.

– Дракон был в достаточной мере вежлив. – Отбил вместо смолчавшего Энкиду Ас.

Сам он, застёгнутый в полюбившийся ему старый мундир, выглядел вполне официально для необъявленной вечеринки.

В ветвях пролетел на расстоянии звёздного полугода метеорит. Энкиду его не видел, но передёрнул плечом, когда далёкое тело сгинуло в его собственном, потихоньку обрастающем пшеницей, затылке.

– Звёздочка упала… – Сообщил сосне со страшной рожей вместо дупла, Билл.

Он, заполучив, наконец, бутылку (несколько насильственно) у брата, почти не отрывался от неё. Потому реплика вышла из уст его попросту невнятно.

Энкиду переспросил и тут же (поскольку Билл терпеть не мог повторять уже сказанное) восстановил текст:

– Ах, да. Звёздочка….

Он обернулся, натягивая на груди рубаху дяди Мардука.

– Уже не увидишь. – Билл передал бутылку руке Александра, вытянутой из положения полулёжа. – Рука у тебя резиновая, что ли?

Подивился.

Ас, поглядев на губы Билла, розовые от вина, выгнул свои, ещё сиротливые. Потом что-то сказал.

– Чего?

Ас выставил серые недобрые глаза над бутылкой, и Билл сразу обиделся.

– Нечего прибегать к дару слова, когда уста преисполнены вином. А ещё аристократ, понимаешь. Где твой этот… ну, как его, бишь?

– Этикет. – Внезапно вспомнил Энкиду. – Это так называется.

Ас закивал с бутылкой и подавился коротким смешком. Билл вырвал у него бутылку, мстительно сказав то, что в таких случаях полагается – так тебе и надо.

Энкиду, глядя на заходящегося коротким кашлем командира, перебросил тело на корточки, и нанёс Асу несколько сокрушительных ударов по замундиренной спине.

Ас, прокашлявшись, просипел:

– Спасибо…

Энкиду сел на место и, подскочив, вытащил из-под себя камень. Он издал звук, который рвётся из уст сильного, когда тот обжигается, и швырнул камень в Билла.

Тот уже валялся от безмолвного смеха. Осушённая первой бутылка крутилась на песке, войдя в роль стрелки главных часов Эриду.

– Нагрел на костре. И когда успел. – Посетовал Ас.

Энкиду негромко и вполне литературно выругался.

– Ты видел?

– За кого ты меня принимаешь? – Возмутился Ас. – Я тебе что, дядя Мардук?

– Горячий поцелуй… – Еле выговорил откатавшийся и севший, отряхивая сосновые иголки, Билл.

Ас запустил руку за мундир. Билл, выдержав взгляд обиженного Энкиду, показал ему на Аса.

– У него что-то расстегнулось.

Энкиду принял извинение, выраженное таким неоригинальным, принятым в тесном кругу друзей звездолётчиков, способом. Он погасил глазами, смигнул свой взгляд, и Ас, что-то вытащивший из мундира, заметил, как они смотрят друг на друга.