Елизавета Хундаева - Tender is the night. F. Scott Fitzgerald. Учим английский, читая мировую классику

«Let’s only stay three days, Mother,» Rosemary said when they were back in their rooms. Outside a light wind blew the heat around, straining (просачиваться) it through the trees and sending little hot gusts (порыв ветра) through the shutters (ставни).

«How about the man you fell in love with on the beach?»

«I don’t love anybody but you, Mother, darling.»

Rosemary stopped in the lobby (вестибюль, холл) and spoke to Gausse père about trains. The concierge, lounging (сидеть развалившись, расслабившись) in light-brown khaki by the desk, stared (уставиться) at her rigidly (строго, сурово), then suddenly remembered the manners of his métier (профессия, занятие, ремесло). She took the bus and rode with a pair of obsequious (исполнительный, послушный) waiters to the station, embarrassed (сбивать с толку, приводить в замешательство) by their silence, wanting to urge them: «Go on, talk, enjoy yourselves. It doesn’t bother (мешать, беспокоить) me.»

The first-class compartment was stifling (душный); the vivid (яркий) advertising cards of the railroad companies – The Pont du Gard at Arles, the Amphitheatre at Orange, winter sports at Chamonix – were fresher than the long motionless (неподвижное) sea outside. Unlike American trains that were absorbed in an intense destiny of their own, and scornful (презирающий) of people on another world less swift (подвижный) and breathless (запыхавшийся), this train was part of the country through which it passed. Its breath (дыхание) stirred (шевелить, сдувать) the dust from the palm leaves, the cinders (зола) mingled (смешиваться) with the dry dung (навоз) in the gardens. Rosemary was sure she could lean (наклониться, высунуться из) from the window and pull (выдёргивать) flowers with her hand.

A dozen cabbies (таксист) slept in their hacks (такси) outside (снаружи) the Cannes station. Over on the promenade (прогулка, променад) the Casino, the smart shops, and the great hotels turned blank (пустой) iron masks to the summer sea. It was unbelievable (Не верилось) that there could ever have been a «season,» and Rosemary, half in the grip (в тисках) of fashion, became a little self-conscious (застенчивый, легко смущающийся), as though she were displaying (проявлять) an unhealthy (нездоровый) taste (вкус) for the moribund (устаревающий, выходящий из употребления); as though (как будто) people were wondering (удивляться) why she was here in the lull (затишье) between the gaiety (веселье) of last winter and next winter, while (в то время, как) up north the true world thundered (греметь, грохотать) by.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Verdurous – заросший, поросший зеленью; зелёный и свежий.