Лариса Печенежская - Под маской любви

– Мамы нет, мамы нет, мамы нет…

Сначала Лена не понимала, почему эта мысль долбит ее сознание, как дятел, а потом вспомнила причитания тети, выражение горя на лице отца и понимание того, что мама умерла и никогда больше не встретит её из школы, не поцелует в макушку, не поставит перед ней тарелку с супом, не спросит, как у нее прошел день…

От осознания всего этого слезы безудержно потекли из её глаз, и она отчаянно закричала:

– Мама, мамочка, отзовись, подойди ко мне! Это неправда, что ты умерла! Неправда. Я в это никогда не поверю! Папа, где ты? Скажи, что всё это неправда и мама скоро вернется домой…

– Нет, доча, правда! – прозвучал какой-то бесцветный голос отца, стоявшего в дверях. Через минуту от подошел к ней, сел рядом и, положив голову ей на грудь, заплакал, тихо, но сильно содрогаясь и крепко сжимая её плечи. Так они и плакали вдвоем. Сколько? Она не знает, но за окном уже было темно.

И тогда в ней что-то сломалось. Может, уверенность в себе, а может, интерес к жизни, но не исключено, что и то, и другое вместе.

Как показала в дальнейшем жизнь, в ней с завидным постоянством стали развиваться комплексы: то ей казалось, что мама оставила её из-за того, что она недостаточно хорошо училась – и учебу она сначала возненавидела, а потом стала бояться плохих оценок; то ей удалось убедить себя, что папа её больше не любит и без мамы она ему уже не нужна; она перестала ходить на день рождения к подругам, так как считала, что за ее спиной они обсуждают с ухмылками на лицах, как странно она выглядит в той одежде, которую они покупают с папой… и много чего другого.

Все девчонки в её классе сделали себе стильные стрижки, а она продолжала ходить с косой, боясь её отрезать, поскольку без мамы не могла решить, какая стрижка подойдет ей.

Ночи напролет плакала из-за прыщей, которые, как грибы, росли у неё на лице. Мамы одноклассниц водили их к врачам, в косметологические кабинеты, а она оставалась один на один с гнойниками на щеках и на лбу, пытаясь сквозь слёзы выдавливать их, но у неё ничего не получалось – и она стала стыдиться своего лица, начала избегать общения с подругами, чтобы не ловить на себе их взгляды, в которых замечала жалость, а иногда отвращение.

Постепенно отдалилась от всех и осталась одна. Абсолютно одна, так как у тети была своя семья, папа пропадал допоздна на работе, избегая бывать дома и проводить время с ней, потому что она напоминала ему жену, о чем по секрету ей поведала тетя. А она продолжала сидеть у себя в комнате с закрытой дверью и читала, читала всё подряд, лишь бы уйти из реальной жизни в придуманный мир.

Умерев, мама забрала с собой и её детство. Из веселой и жизнерадостной девочки она превратилась в свое человеческое подобие, закрывшееся в собственном коконе и отгородившееся от окружающей действительности. Она уже не жила, а существовала, одинокая и никому не нужная.

Вот даже сейчас, увы, не может вспомнить, интересовался ли в то время отец ее жизнью, спрашивал ли, что ела, как у нее дела в школе. Он приходил с работы, когда дочь уже спала, а уходил, когда она еще не проснулась.

В выходные дни его тоже дома не было: загружал машину рыболовными снастями, спальным мешком, продуктами и уезжал на озера ловить рыбу. А она опять оставалась одна со своими комплексами, проблемами, тишиной, которая оглушала, …и фотографией мамы, стоявшей на ее письменном столе.

Так прошло пять долгих лет. Училась средне. Конечно, четвёрок было больше, чем троек, а пятерок и совсем мало: в основном по второстепенным предметам.

В тот очередной ужасный день она выполняла контрольную работу по геометрии, когда в класс вошла директор школы и сказала прийти к ней в кабинет после урока. Не понимая, в чем причина, она спокойно закончила решение задач и, собрав портфель, пошла на третий этаж. Зайдя к секретарю, поймала на себе ее сочувствующий взгляд, но интуиция молчала, не подготовив к предстоящему разговору.

В кабинете всё разъяснилось: у отца на работе случился инсульт с параличом, и его отвезли на скорой в больницу. Лена сознание не потеряла, но уши как будто заложило ватой и пол стал угрожающе покачиваться. По-видимому, она сильно побледнела, поскольку директриса выбежала из-за стола и усадила ее в кресло, дав попить минеральной воды. Потом попросила номер телефона кого-то из близких родственников и, получив его, позвонила тете Насте. Та была в больнице и сказала, что за племянницей придет ее дочь, двоюродная сестра, которая уже едет из университета.