Игорь Королёв - Провинциально-столичная поэма. История любви поклонника к известной киноактрисе

Поразмыслив, я понял, что написанную историю нужно обильно снабдить сносками и комментариями прямо по ходу чтения. Принцип пронумерованных сносок, за расшифровкой которых нужно каждый раз лезть в конец книги, мне показался утомительным для читателя. При этом, устраивать «светофоры» для расшифровки упоминаемых терминов и фамилий, пусть тормозящие процесс чтения, всё же приемлемый выход из положения. Мне во время моих выступлений иногда бросали упрёк в информационной перегруженности, а также в том, что я из-за многочисленных отступлений отвлекаюсь от сюжетной линии. Я парировал фрагментом из «Евгения Онегина», посвящённым «блистательной, полувоздушной, смычку волшебному послушной» балерине Истоминой, которую живописал Александр Сергеевич, точно зная, что к истории любви Татьяны Лариной и Евгения Онегина она никакого отношения не имеет. Я для себя не посчитал грехом соблюсти принцип энциклопедичности, утвердившийся с лёгкой руки Пушкина, тем более, что отвлекался я на персонажей, с которыми в своём кинотворчестве героиня повествования сталкивалась непосредственно, как Её режиссёры, партнёры, кинооператоры типа Андрей Москвин, Эдуард Розовский, а уж об Её знаменитом первом муже упомянуть – просто долг чести.

Главная моя надежда на читательский отклик состоит в том, история взаимоотношений фанатов и звёзд непреходяща, проблема «ТАЛАНТЫ И ПОКЛОННИКИ» вечна, как проблема «ОТЦОВ И ДЕТЕЙ» и «БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ». Кроме этого, представленная мною история может послужить своеобразной вакциной, защитив потенциальных жертв от каких-нибудь современных очаровательных кинозвёздных глаз, нацеленных в их сердца. Тонкая психологическая препарация собственной души, которой я себя подверг на страницах романа, может стать для читателя уроком. В качестве положительного «побочного эффекта» может стать некоторое расширение культурного кругозора. Что касается незаконченности истории (Как сказал кот из мультика про попугая Кешу: «Вот так всегда – на самом интересном месте!»), которую мне могут не простить, то я скомпенсирую это « Вертуальной историей» (смысл корня Верт…, надеюсь, понятен) относительно краткой прозаической версией, в которой присутствует катарсис, этакий философский итог жизни героя.

Дальнейшие напутствия излишни. Приятного чтения. С уважением. Игорь Королёв.

В доме нет никого. Редкий случай:

сейф открыть в этот час мне дано.

Нависают недобрые тучи

над его содержимым давно.

В нем хранить не стремился я денег —

только ценности рода иного.

Их когда-нибудь кто и оценит,

может быть… А накоплено много

Мной за годы мечты негасимой,

грёз наивных да замыслов дерзких.

Для родни их значение мнимо,

для жены – сжечь их повод есть веский.

Вся валюта лежит без движения,

притаившись на полках в тиши,

и пока лишь имеет хождение

в государстве Моей Души.

Я, подобный Скупому Рыцарю,

отворяю свой сейф, как ларец,

и в неволе томящейся птицею

все сокровища, наконец,

выпускаю на свет. О, блаженство:

блещет россыпь алмазных крупиц!

Глаз Твоих голубых совершенство

обласкало меня сотней лиц.

В разных ракурсах, позах и платьях

Ты душе, изнемогшей от жажды,

распахнула улыбок объятья,

и губами своими я к каждой,

словно к свежей струе родника,

вновь припасть готов… Есть фотография,

что особенно мне дорога,

на ней двое стоят: Ты и я.

Вот открытка Твоя и платок

с не отстиранной полностью кровью —

отношений коротких итог.

То святыни мои, я не скрою.

Писем пылких моих целый склад.

В них излил своей нежности море я.

Тридцать лет – сам себе психиатр —

подшиваю болезни историю.

Недописанный киносценарий

укоряет мой взгляд пухлой стопкой.