Елена Камзолкина - Так бывает

Журнал, рассказывающий о теленовостях, раскрылся на нужной странице. С анкетой…

Светлана включила компьютер. Сверяясь с журналом, нашла нужную страницу на сайте телеканала. Теперь – заполнить графы. Светлана проставила пол, возраст. Отчиталась о семейном положении, фактически – о своем одиночестве; о склонностях, пристрастиях, точнее – об их отсутствии. На что она потратит призовые деньги, случись ей выиграть? Купит дом у озера. Ей всегда нравился Валдай, ей казалось, там воздух пронизан умиротворением. И еще она купит машину, чтобы ездить в Москву, к маме. На Валдай она ее не возьмет… Что она не сделает ни за какие деньги? Не изменится – ни к худшему, ни к лучшему. Даже если очень-очень захочет.

Оставалось щелкнуть по окошку «отправить», но Светлана медлила. Кому на глаза попадется ее анкета? Если вообще попадется кому-то… Да там все и так решено, у телевизионщиков… И обращение к широкой публике – это всего лишь пиар, реклама… А может, подумала она, это и к лучшему, что не попадется, никто не увидит, никто не узнает. Ведь она кто? Никто, моль белая, а игре требуются люди, способные вызвать у зрителей самые разнообразные чувства, а не единственное – жалость.

Светлана вновь пробежалась глазами по заполненным графам. Пол, возраст… И в конце: «Если хотите сообщить о себе дополнительные сведения, изложите их ниже…»

В окошке ниже дрожал курсор, готовый отсчитывать буквы…

Светлана решила, что сначала напишет на бумаге, ручкой, а потом отстучит по клавиатуре. Иначе связно не получится, а каша – запросто.

На чем бы написать? Светлана выдвигала ящики стола, пока в нижнем, в самом дальнем углу, не обнаружила свой дневник – не школьный, с оценками и росчерками учителей, а тот, которому в 10-м классе в тайне от мамы доверяла свои надежды и мечты, свою любовь.

Последнюю запись в нем она сделала наутро после выпускного бала и убрала дневник в стол. И постаралась забыть о его существовании, а значит – и о Валере. Но дневник ждал своего часа… Десять лет прошло, и вот – дождался. Чтобы снова растревожить воспоминаниями.

Тетрадь была исписана почти до конца. Оставалось всего три чистых листка, их Светлана и вырвала.

Взяла ручку, написала: «Здравствуйте…» К кому она обращается? К продюсеру? Психологу? Пятому ассистенту младшего редактора? Она выбрала обтекаемую форму: «… уважаемые устроители игры «Край света». Пользуясь вашей любезностью, хочу более детально мотивировать мое желание принять участие во втором туре телеигры «Край света».

Светлана поморщилась: все верно, грамотно, но велеречиво и глупо. Будто официальное послание составляет – с реверансами и заверениями в преданности. А зачем пыжиться, если урна ни глаз, ни мозгов не имеет?

Светлана повертела ручку в пальцах и, склонив голову к плечу, стала писать легко и свободно.

«Мне не везет. Мне хронически не везет. Кто-то скажет, что в 26 лет говорить об этом рано – вся жизнь впереди, но я знаю, что при хронических заболеваниях лекарства и процедуры лишь затягивают процесс, но вспять обратить его не в состоянии.

– С тобой скучно, – сказал Валера.

С Татьяной, яркой девчонкой из их класса, между прочим, троечницей, ему было веселее. На выпускном он только с ней и танцевал.

– Когда я рядом с тобой, то всегда боюсь что-нибудь брякнуть, – через несколько лет сказал мне другой парень, Дима. – Будешь искать камень за пазухой, второе дно… А все время себя сторожить тяжко. С тобой вообще тяжело.

Он был прав. И я не обиделась, когда он переметнулся к Лиде, девушке из нашей группы, на которой и женился за месяц до окончания института. К Лиде я тоже была не в претензии. Дима – парень хороший, такого грех не полюбить. Я слышала, сейчас у них двое детей. Дима получил диплом за участие в международном конкурсе, трудился над проектом комплекса «Берег счастья» на Волге. Лида не работает, воспитывает их мальчишек. Не сомневаюсь, их детки возьмут от родителей лучшее: от Димы – целеустремленность и красоту, от Лиды – мягкость и мудрость.

Я же умом похвастаться не могу. Мне это еще Валера объяснил – тогда, накануне выпускного бала.

– Ты… дурная какая-то. Никому не веришь, всех подозреваешь. Думаешь, все тебя хотят обидеть? Это тебя мать настраивает…

– Маму мою не трогай! – я повысила голос.

– А ты не ори. Мать твоя одна, так, наверное, сама виновата. И ты одна останешься. Наверняка. Но я тут разбираться не хочу, меня психиатрия не привлекает, я в экономический поступать собираюсь, а не в медицинский.. Все, пока!