Александр Вовк - Кого выбирает жизнь?

– Вот эти три таблетки я вам оставляю. Если повысился до ста восьмидесяти-двухсот, примите их по одной в течение получаса. Этого хватит на несколько часов.

Вторая бригада честно отсидела у нас около часа. Я тогда еще подумал, что плана на количество вызовов у них, стало быть, нет, если не торопятся, отсиживаются. Но хорошо ли это или плохо, я не знал! Пожалуй, медикам это на руку, а нам важнее, чтобы врачи были толковыми и добросовестными. В данном же случае, сдается мне, не всё выходит по-нашему.

Ты задремала на высоко приподнятой подушке, а я прилег рядом со своими мозгами, полными страхов, сомнений и несозревших окончательно решений. И хотя спать мне хотелось, буквально, до боли, но заснуть не получалось, так как мутило, видимо, от тяжёлых ощущений в желудке.

Я ещё долго ворочался, стараясь не потревожить тебя, периодически стонавшую, часто болезненно похрапывающую, беспокойную.

Смотреть на часы не хотелось, поскольку я знал по опыту, что после этого за временем придется следить уже до самого утра, постоянно пытаясь заснуть и понимая, что из этого ничего не выйдет. Понимая также, что за меня всерьез взялась изнуряющая бессонница.

Совсем скоро ты, не шевелясь, позвала:

– Сашуль! Ты здесь? Пить…

– Сейчас, сейчас, Людок! Не волнуйся.

Я сходил за водой, слегка подогрев ее в микроволновке. Ты сделала пару глотков. Слезы блестели на твоих щеках.

– Мне страшно… Я умру… А ты без меня ни с чем не справишься…

– Малыш мой! Не болтай глупости! У тебя всё пройдёт! – я боялся при тебе зарыдать.

– Нет! У меня опять болит здесь! – ты с усилием поднесла руки к горлу. – Челюсти сводит… Давление опять…

Я схватил тонометр, быстро приладил его к твоей руке и, накачивая манжету, всё ждал, когда же он пропищит, показав, что уже достаточно. Но качать пришлось далеко за двести, значит, опять зашкаливает. Я поглядел на часы – четыре двадцать. За окном темень. В ход пошли оставленные нам таблетки.

– Дедуля! Дедуля! – услышал я сквозь болезненную дремоту родной, всегда певучий голосок, почти шёпот, и ощутил прикосновение теплых губ к моей колючей щеке. – Ты же не спишь? Нет? Покажи как-нибудь, что слышишь меня…

Я встрепенулся от неожиданности, и хотел сказать внучке, что бесконечно рад ей, но пересохшие губы и язык лишь предательски что-то просипели.

– Как же ты всех нас напугал, дед! – торопливо шептала внучка, вытирая слезы, которые текли у неё ручьём. В знак протеста против этих слез, я поморщился и замотал головой.

– Всё-всё! Больше не буду! – пообещала мне Настенька.

Смотреть на неё было приятно и радостно. Наконец-то рядом родная душа, бесконечно милый сердцу человечек.

– Как бабушка? – едва получилось у меня пересохшим ртом. – И пить!

– Сейчас-сейчас! Вот, пей из своего стакана! Надеюсь, здесь не цианид!

– Как ты сюда пробралась, ведь карантин? – удивился я.

– Да как? Состроила глазки одному, да другому, они и не устояли! – засмеялась Настенька.

– Я бы тоже не устоял!

– Ну, дедуль! Теперь мне понятно, почему тебя бабушка сильнее всех нас любит! А меня только на минутку и пустили. За бабулю ты не волнуйся! Она – молодец! Мы ее уже забрали из кардиологии. Мама ей электронный шагомер купила, так она, знаешь сам, какая дисциплинированная, теперь по комнатам марширует, его накручивает, показания считывает и собой гордится! Давление так высоко уже не поднимается. Слабая только… Быстро устает, часто засыпает… Я принесла тебе тут кое-что… Нескоропортящееся… Не волнуйся. Яблоки и всякие печенья… Что ещё надо? Почитать? Хорошо, принесу! А телефон категорически не разрешают. Даже не понимаю, почему на него так взъелись. Ты уж потерпи! Хочешь, я тебе маленький-маленький проигрыватель принесу? В ухо вставишь, и все «звезды» твои!

– Кто-кто?

– Ой, дедуль! Знаю, что ты их червяками называешь! Но так говорят! Ты ведь любишь…

– Ты о чём? – поморщился я.

– Извини, вырвалось! Не любишь, а нравятся! Тебе же нравятся Анна Герман, Валерий Ободзинский, Валентина Толкунова, Буба Кикабидзе…

– Вот и опять у тебя вырвалось? Ты же знаешь, мне нравятся не они, а как они поют! Улавливаешь отличия?

– Ты опять, дедуль, к словам цепляешься! Ведь прекрасно меня понимаешь!

– Каждое слово что-то означает, и путать не надо – ни смысл, ни слова! А то однажды вообще перестанем друг друга понимать, произнося одно, а понимая, совсем другое.

– Так ты не ответил, принести тебе проигрыватель?