Алюшина Татьяна - Девушка из нежной стали

– Если бы со Степкой действительно что-то случилось, какая-нибудь беда, тогда, да, надо разбираться, что ты такого наворотила в жизни, что пострадал ребенок. Но, слава богу, он в полном порядке! Наоборот! Мальчик нашел любящего отца и бабушку с дедушкой, ты выяснила, что случилось пять лет назад и почему Егор не стал писать, приобрела настоящего друга, Дениса. Значит, от всей этой истории ты и твой ребенок получили только хорошее!

– Ничего себе, ты и загнул! – возмутилась Вика, но, призадумавшись над его словами, с удивлением согласилась: – А знаешь, ты прав!

– Тебе осталось только перестать себя обвинять и отдохнуть!

– В каком смысле?

– Ты много пережила, напугалась сильно и, не успев от этого оправиться, придумала себе новую проблему: нежелание встречаться с Егором! А ведь все просто: объясни ему спокойно свою позицию и взгляд на то, как будут строиться ваши родительские отношения и чего ты от них ждешь.

Когда Вика возвращалась из Питера в поезде, то, подумав, приняла решение поговорить с Егором. Но, услышав его голос в телефонной трубке, вспомнила тот вечер на даче и как они неистово, молча, занимались любовью, как он смотрел на нее тогда и… не смогла!

Больше всего сейчас ей хотелось, чтобы ее оставили в покое! Она хотела побыть в тишине, никого не видеть и не слышать.

Как-то, сидя на работе, ни с того ни с сего Вика представила себе, что встречает Новый год одна, на даче Дениса, и на душе стало так хорошо и уютно от увиденной картинки, что Вика чуть не расплакалась! Вот чего она хочет!

Несколько дней она отгоняла от себя соблазнительную картину дачного уютного затворничества и, не выдержав, позвонила Денису, поинтересовалась, как они собираются отмечать Новый год. Но Дениса на мякине не проведешь, и тертый чекист вытащил из нее подробности.

Он понял ее. Сразу. Почувствовал.

И успокоил, заверив, что Вика может в любой момент поехать в их дом, а ключи он завезет собственноручно! И вообще это отличная идея – Новый год на даче! Может, они всей семьей, прихватив Степку, прикатят к ней первого января помочь развеять тоску!

– Да я так просто спросила, – дала задний ход Вика, испугавшись собственных решений. – Но за предложение огромное спасибо!

– Всегда пожалуйста! Не грусти, Викуль! Все наладится! – подбодрил ее подполковник.

Но она-то знала, что ничего не наладится!

Еще как не наладится, а будет только сложнее!

Ей хотелось тишины! Тишины и немного времени собраться с силами, решить, что делать дальше и как жить. Просто подумать и никуда не бежать! Мысль о даче становилась привлекательнее с каждым часом!

Егор ехал за Степаном. У них уже сложилась традиция: в субботу утром Егор забирал Степку на два дня к себе, правда, ему часто приходилось в выходные ехать в клинику, но мальчика там обожали, и ему всегда было чем заняться, пока отец работал. Егор старался оставить воскресенье свободным, чтобы провести с сыном весь день. Он каждый раз открывал в Степке что-то новое, не переставая удивляться и радоваться этим открытиям. Они ездили вместе в спортивный клуб, где Степка, визжа от восторга, под руководством тренера Леночки, плавал в бассейне, ходили в зоопарк, правда, уже наступила зима и увидеть получалось не всех зверей, но все равно было очень здорово! Ходили в парк, катались на каруселях, вернее, катался Степка, а Егор, улыбаясь, смотрел, как веселится сын.

Это, конечно, замечательно, но Егору было плохо!

Он скучал по Вике Шалой!

Она словно стояла у него перед глазами. Он заходил после операции в свой кабинет, подходил к окну и видел перед глазами не больничный парк, а ее темно-синие, фиалковые глаза. Он вспоминал, как она смеялась, и в них зажигались чертики, как рыдала здесь, в кабинете, и смотрела на него измученными глазами, ставшими от боли темно-фиолетовыми, бездонными. Он приезжал черт знает во сколько домой, становился под душ и видел перед собой ее, как она поворачивает голову – движение, вызывающее у него остановку дыхания. Он шел в кухню, заваривал чай и вспоминал движение ее рук, летавших над этим столом, походку, тонкие пальцы, державшие сигарету. Оказывается, Егор успел запомнить все это в мельчайших деталях.

Когда ночью Князев понимал, что не может работать, думая совсем о другом, он уходил из кабинета и, устроившись на диване, перечитывал ее письма. Он знал их наизусть, и у него уже были любимые места и абзацы.

Он усмехался про себя, когда она уехала в Питер, буквально на следующий день, после их с Денисом прихода к ней домой. Ему казалось, что он понимает, чего боится Вика. Он перестал усмехаться, когда, вернувшись с семинара, она вот уже третью неделю убегала от него, невероятным образом предугадывая и разрушая все попытки встретиться и поговорить.