Натали МакКорни - Обнаженное сердце

– А Прудников работает еще? – вдруг оживилась Катя, вспоминая своего любимого преподавателя. – Он же собирался уходить год назад.

– Твоя любовь? – засмеялся Павел. – Да. Остался еще. Ему ж уже под семьдесят.

– Никогда не скажешь, что ему столько, – сказала она и после небольшой паузы добавила. – Таких интеллигентных людей нечасто встретишь. Наверное, Смирнов уговорил его остаться. Он же был его учеником.

– Ну вот, Максимыч, почти и приехали, – обратилась Катя к водителю, увидев впереди знакомый высокий пьедестал из камня с установленными на нем вытянутыми красными буквами, вместе образующими название города, в который они въезжали.

– Да, Катюша, почти на месте, – ответил грустный, всю дорогу пыхтевший сигаретой мужчина.

Грузовик медленно подъехал к девятиэтажному дому, в котором была их новая квартира. Стайка детворы с визгом носилась во дворе, создавая ощущение давно установившегося здесь порядка. Этот своеобразный порядок утверждал продолжение жизни на уровне маленького сообщества людей, объединенных проживанием в нескольких соседних домах, которые выходили своими окнами и подъездами навстречу друг другу. Громкий плач раздался из песочницы, где два маленьких обитателя не могли поделить небольшую кучку свеженасыпанного песка и теперь угрожающе махали пластмассовыми лопатками перед своими рассопливившимися носами.

– Денис, зайди с другой стороны. Там тоже много песка, – кричала из окошка застекленного балкона женщина с растрепанными, спешно собранными резинкой светлыми волосами.

Где-то справа пронзительно визгнула тормозами трогающаяся с места «вольва». Откуда-то из дальних дворов доносилось протяжное эхо от энергично выбиваемых кем-то ковров. Все вместе звуки складывались в хорошо знакомую хаотичную мелодию, создаваемую многочисленными объектами этой урбанизированной реальности.

– Так быстро приехали, я даже не заметила, – удивилась Катя, сверкая своими огромными темными глазами.

– Так сколько тут? Два часа езды, – коснулся ее вздернутого носика Павел. – Смотри, Мишка уже ждет.

Они вышли из машины, приветствуя друга.

– Ну что, «будем дружить домами», – засмеялась Катя, пожимая Мишину руку.

– «Встречное предложение – дружить семьями», – ответил тот, обнимая ее.

Когда все вещи были в квартире, они безжизненно упали на разложенный диван.

– Я не чувствую спину, – проговорил Павел, глядя в потолок.

– Слишком много сил было потрачено сегодня, – отвечала, лежа на спине, Катя.

– Ты на что-то намекаешь? – приподнялся на локте Павел. – Кстати, мы еще не делали этого в новой квартире.

Его рука скользнула по внутренней стороне ее бедер, поднимая юбочку и открывая знакомые трусики.

– Ты что, издеваешься? – проговорила Катя, не меняя положения.

– Нет, конечно.

Он водил пальцами по нежной ткани, повторявшей очертания интимных изгибов.

– Почему ты такая сладкая, Катька? – спрашивал он, придвигаясь ближе.

– У вас, мужиков, только одно на уме, – отвечала она.

– Если бы этого не было на уме у мужиков, жизнь давно бы прекратилась, так и не начавшись, – говорил Павел, забывая об усталости.

Стоя на коленях у дивана, он торопливо расстегивал джинсы, еле сдерживавшие распиравшее их содержимое, потом поспешно вошел в нее, совершая быстрые и резкие движения, в такт которым диван негромко ударялся в стену, обозначая тем самым присутствие новых жильцов в долго пустовавшей квартире.

Утреннее солнце, бесцеремонно господствовавшее в большой комнате с голыми окнами, настойчиво щекотало Катино лицо. Прозрачное стекло, не прикрытое занавесками, поблескивало, отливая тусклым светом в местах с серо-коричневыми разводами, оставленными многочисленными дождями, которые долгое время обрушивали на него свою смешанную с пылью воду. Катя медленно провела пальцем по скользкой поверхности, думая о том, сколько ей предстоит работы, чтобы привести в порядок надолго оставленную без внимания хозяев квартиру. Ладонь скользнула ниже по оконной раме, отмечая ее неровности и большие щели между деревом и стеклом. «Зимой здесь должно быть холодно», – подумала она. Аромат кофе, распространявшийся по всей квартире, заставил ее окончательно проснуться.

– Доброе утро, котенок, – проговорила Катя, появляясь в легком ситцевом халатике в двери крошечной кухоньки, где у плиты стоял Павел. – Утро, а уже жарко.

Она сзади обхватила мужа за талию, слегка повиснув на нем, и уткнулась лицом в широкую крепкую спину.