Алёна Финк - Исповедь грешницы

И, только бабушка, как-будто предчувствуя своим материнским сердцем беду, была встревожена и неспокойна. Слишком легкомысленное знакомство и скоропалительный брак, по её мнению, ничем хорошим закончиться не могли.

Мне же, честно говоря, было абсолютно всё равно. Единственное, что мне не нравилось, так это то, что дядя Юра настаивал на том, чтобы я называла его "папой". Я же, в свою очередь, всячески этому противилась.

Ну, во-первых, я терпеть не могла, когда на меня давят и вынуждают что-либо делать против моей воли. И через силу выдавливать из себя это слово, я просто не могла, да и не хотела!

А во-вторых, с какой, собственно, стати я должна называть "папой" совершенно чужого мне человека, тем более, что ПАПА-то у меня есть! Пусть не самый хороший, пусть не самый идеальный, но ОН – мой, родной и я его люблю!

И наконец, в-третьих, Юра мне по возрасту больше в старшие братья годился, чем в отцы, он мамы моей, почти на 10 лет, младше был. В общем, как главу нашей новоиспечённой семьи, я дядю Юру признавать не торопилась.

Его же такое положение вещей, естественно, не устраивало. И ущемлённое самолюбие "нашего героя" стало проявляться во вне. В доме начались скандалы, Юра постоянно придирался ко мне по любому пустяку. При этом, с особой циничностью наказывая меня, он как-будто бы хотел унизить, сломать мою гордыню.

Но самое обидное было в том, что и мама то, моя мама приняла его сторону. Я искала защиты у бабушки, но это только усиливало агрессию отчима и отчуждённость матери. Мне стали чинить всевозможные препятствия в общении с бабушкой. А за утечку какой-либо негативной информации меня просто лишали всего: и сладостей, и сказок, и прогулок, и любых других детских радостей.

Между тем, Юра начал пить, вернее пить он начал уже давно, ещё до знакомства с моей мамой, но та закрывала на это глаза.

– Подумаешь, ну выпил человек немного пива после работы – говорила она, оправдываясь перед недовольной бабушкой, которая пыталась маму предостеречь – Да, у них на работе все его пьют, и ничего!

Ничего-то, оно ничего, да вот только, стал Юрочка пивом этим так упиваться, что еле ноги домой волочил. Почти каждый день "на рогах" препирался.

А по выходным, если уйдёт за пивом, то поминай, как звали. Раньше двух-трёх часов ночи и не жди – это в лучшем случае. Ну а в худшем, мог загреметь и в вытрезвитель или в милицию за пьяную драку. Тогда уже до утра, как минимум. Так прошло, почти, два года.

Мы тогда жили в однокомнатной квартире, моя кроватка была отгорожена шкафом и стояла прямо напротив выхода в прихожую. В дверь было вставлено прозрачное стекло. Поэтому, когда в прихожей зажигался свет, он падал прямо на меня.

Однажды, зимой, это был будний день, мама работала сверхурочно, очень устала и легла спать, так и не дождавшись Юры, хотя обычно всегда его ждала. Я тихо сопела в своей кроватке, и мои детские грёзы были сейчас так далеки от реальной жизни, что мне вовсе не хотелось в неё возвращаться.

Около двенадцати часов ночи в дверном замке заёрзал ключ – Юра, как всегда, с пьяных глаз, никак не мог попасть в цель. Затем, наконец, справился и открыл. Грохнув дверью, он вошёл и тут же включил свет. Я вздрогнула и проснулась, но глаза открывать не стала, боялась. Молча лежала, делала вид, что сплю, а сама прислушивалась и ждала, когда же отчим угомонится и пойдёт спать.

Когда же свет в прихожей погас, и движение в доме стихло, я тихонечко встала и на цыпочках прошуршала в ванную комнату, где у нас был совмещённый санузел. Но, выйдя в коридор, я с ужасом обнаружила, что отчим-то не в постели, а здесь!

Дверь в кухню была открыта, Юра сидел на табуретке, положив голову на стол. Он не шевелился и храпел, и я решила, что он уснул, хотя лампочку в ванной, всё равно, зажигать не стала, чтобы лишний раз не привлекать к себе внимание.

Не успела я закрыть дверь на щеколду, как кто-то снаружи включил свет. Меня охватил страх. В испуге присев на ванну, я вцепилась своими маленькими ручками в её края и замерла. Это был он, отчим.

Дёрнув несколько раз за ручку, и поняв, что дверь заперта, Юра пришёл в ярость. Изрядно выругавшись матом, он со всех сил ударил по ней ногой и выбил щеколду. Увидев разъярённого отчима, внезапно возникшего передо мной, я вся съёжилась и затряслась, как осиновый листочек.

– Ты пошему ищё не спишь, дрянь?!!! – заорал Юра не своим голосом, при этом размахнувшись, ударил меня по лицу. От его крика я сжалась в комок ещё больше, щека налилась красным багрянцем, я зарыдала, а он продолжал орать: