Илона Якимова - Белокурый. Засветло вернуться домой

И вдруг он понял – и вспомнил то искаженное мукой и унижением лицо истерзанной девочки, брата которой, Полурылка Армстронга, много лет назад убил он сам, а другого, Вилла Подморгни, зарубил Болтон – и спросил:

– Скажи, почему Берк Маршалл пошел ко мне в капитаны?

Этот вопрос не давал ему покоя в юности, но теперь он был уверен, что знает ответ. Женщина работала молча, и в чертах ее не отразилось никаких чувств при этом вопросе, потом сказала:

– Джоб сватался ко мне, я его не хотела. Потому Берк и ушел. А потом мои братья не вовремя поссорились с тобой…

– Я дважды предлагал им мировую, – возразил Босуэлл.

– Знаю, – сказала она все так же, без эмоций. – Но они были такие.

Повисла пауза, в которой каждый думал о своем. Босуэлл, к примеру, о том, что фортуна – поразительная тварь, и никогда не знаешь, когда она, согласно Арбитру Петронию, наконец повернется к тебе спиной. И спросил, чтобы отвлечься от боли, которую женщина причиняла, промывая рану дешевым вином:

– Что ты хочешь от меня в благодарность?

Она молчала, но потом повторила всё то же:

– Больше не попадайся мне на глаза. Я вернула долг, а дальше между нами только их кровь…

На английской стороне Спорных земель был у Босуэлла испытанный приют – Незерби-Холл. С Большаком Томом Грэмом их связывали отношения самые сердечные. Дважды свора Босуэлла уводила весь его скот, на третий раз, когда Том с ищейками пустился по следу, отступая, они подожгли его поля – урожай ячменя озарил ночь своим сиянием, собаки выскакивали из огня, скуля и воя. Но в Томасе было столько же храбрости, сколько толщины, и он все равно бросился отбивать свое стадо. Но напоролся на засаду графа, был взят в плен и полтора месяца провел в Хермитейдже в гостях, пьянствуя с любезным хозяином. После чего был отпущен за выкупом под честное слово, причем Босуэлл из личной симпатии к Большаку вернул тех из его коров, которых еще не успела сожрать свора Хермитейджа. Надо отдать должное Тому, он выплатил долг. Не весь, конечно, но существенную часть.

Принимая Босуэлла, Большак Грэм нарушал пункт семнадцатый Статуса английской границы – о беглецах с шотландской стороны, но Томас был из «конченого люда», к нему не совались даже английские Хранители.

– Ты?! Ты – самый везучий шотландский подонок из всех, кого я знаю, Босуэлл! – проорал Томас Грэм, собственной персоной воздвигаясь на крыльце бастлхауса, всеми своими двумястами пятьюдесятью с лишком фунтами величия. – Эй, парни, гляньте, кто к нам с визитом! Девчонки, кто желает согреть постель Белокурому графу?!

– Какие девки, Томас?! – взвыл, валясь с седла на руки младших Грэмов, Босуэлл. – Какие, мать твою, девки? Виски, пожрать, и лекаря, коли сыщется у тебя какой коновал! Я еле живой!

Он был слаб, как кошка, и бледен, как смерть, и только глаза особенно ярко выделялись на исхудалом лице.

– Ладно, так и запишем: Белокурый не захотел первым делом бабу, – озадаченно отозвался Грэм. – Видать, тебе и впрямь худо, дружище…

В Незерби он отлеживался две недели, пока не зажило плечо, не восстановилась кровопотеря и рука снова не начала действовать, как прежде. Возраст, как сказал бы Болтон. Это возраст, мой мальчик, это в семнадцать на тебе все рубцевалось, как на собаке. Правда, Томас Грэм, повинуясь прежнему доброму мнению о Босуэлле, все равно поставлял ему сиделок исключительно из числа наиболее хорошеньких и разбитных. Так, на всякий случай. Радость жизни почти всегда помогает мужчине выздороветь.

В Незерби Патрика нашел Хэмиш МакГиллан и те четверо, что уцелели из лучшей двадцатки Хермитейджа, вышедшей с ним из Хейлса. Тома Тетиву выбили из седла выстрелом за полмили до ворот Караульни и, еще живого, разрубили на куски палашами, когда поняли, что это не Босуэлл.

Англия, Вестморленд, Неворс-Касл, апрель 1546

Барон Дакр, хозяин Неворс-Касла и английский хранитель Западной марки, встретил графа с большим радушием:

– Куда вы запропали, мой дорогой? Я думал увидеть вас еще с полмесяца назад!

– Соотечественники продырявили мне шкуру в четырех местах, – с улыбкой отвечал Босуэлл, – пришлось отлеживаться, перед тем, как предстать перед вами в пристойном виде, милорд.

– Что за варварская страна! Но теперь-то вы, Босуэлл, на землях нашего просвещенного короля, вам больше ничто не грозит.

– Университеты Шотландии не младше английских, – так же светски отвечал граф, – но методы преследования изменников, полагаю, не отличаются от местных, милорд Дакр. Надеюсь, вам никогда не придется узнать ваших соотечественников с той же стороны, с какой я знаю моих.