Алёна Шейк - Девочки как мальчики. Как отделаться от парня?

– Он сам сказал мне, представляешь? Он сказал, что он женат, и что у него с женой приятельские отношения. И если я согласна, то он готов видеться со мной время от времени. Но я не могу рассчитывать на большее, потому что у него есть ребенок, которого он очень любит, и из-за которого никогда не разведется с женой, представляешь? Вот, что он сказал!

Моника немного успокоилась, и я заметила, как ее расстроенное лицо начала покрывать гримаса гнева.

– Он мне сразу не понравился, – нахмурив брови и пытаясь успокоить подругу, сказала я, – но, по крайней мере, он оказался честным, если можно так сказать.

– Честным? – Моника удивленно посмотрела на меня, перестав на мгновение плакать.

– Ну, да. Ведь он мог не говорить тебе о том, что женат, и продолжать морочить тебе голову. У него это неплохо получалось, – я вдруг подумала о том, что сказала много лишнего, и закусила губу. Но Моника сделала вид, что не слышала моих последних слов.

– Но это еще не все… – она замолкла, словно собиралась с духом.

– Что еще случилось? – я лихорадочно пыталась сообразить, что она мне сейчас скажет.

– Я одолжила ему денег. Он сказал, что у него возникли непредвиденные обстоятельства здесь, в Тарту, и что ему нужны деньги, но он не может дозвониться до друга в Таллинн, чтобы тот перевел ему нужную сумму, – она опустила глаза, стараясь не встречаться со мной взглядом.

– И сколько ты ему одолжила? – медленно произнесла я, шокированная новостью.

– Пятьсот евро, – тихо сказала Моника и снова заплакала.

– Немаленькая сумма. Но он обещал ее тебе вернуть? Если он не вернет ее, ты же можешь обратиться в полицию, верно? У тебя же есть его данные? – в этот момент я посмотрела на Монику, и по ее несчастному виду я вдруг начала догадываться о том, что Моника о нем ничего не знает.

– Я знаю только его имя и номер телефона, – сокрушенно сказала она и снова заплакала.

– Так, так, подожди, ведь он жил здесь. Значит, у меня должна была остаться копия его документов. Ведь все жильцы дают нам свои паспорта для копии, – радостно сказала я, вспомнив правило гостевого дома. Я вскочила с кресла и побежала в дом. Моника последовала за мной. Вбежав в гостиную, я ринулась к письменному столу и судорожно начала перебирать документы, лежащие в папке на столе. Вот копия паспорта Саши, это копия паспорта Миши, это копии паспортов немцев, а где же копии паспортов Валеры и Томаса?

– Не может быть, – ворчала я себе под нос, ища документы Валеры и Томаса, – этого просто не может быть.

– Что? Что не может быть? – Моника, затаив дыхание, следила за тем, что я делаю.

– Кажется, я забыла сделать копии их паспортов, – расстроенно сказала я, продолжая рыться в бумагах.

– Нет, ты не могла забыть. Ты всегда их делаешь, – Моника отказывалась верить моим словам.

– Да, всегда. Но в тот день моя голова была забита всякой чушью. И видимо я забыла попросить у них паспорта, когда они заселялись.

– О, нет. Я пропала, – Моника хлопнула себя рукой по лбу и снова заплакала, – эти деньги были отложены на учебу. А теперь мне придется просить родителей оплатить университет.

– Извини меня. Я не знаю, как так вышло, – я села рядом с Моникой, и виновато погладила ее по спине.

– Ты здесь совершенно не при чем. Я и только я во всем виновата. Моя наивность меня наказала. Я так и знала, что рано или поздно из-за своей доверчивости окажусь в какой-нибудь ужасной ситуации. И вот этот день настал. Я в полной заднице.

– Я могла бы дать тебе денег, но издательство еще не перевело мне аванс за книгу, а Инесса платит мне копейки, объясняя это тем, что я живу у нее и питаюсь за ее счет, – я смотрела на Монику и не знала, как я могу ей помочь.

– Все нормально. Я справлюсь, правда. Я скажу родителям, что потратила деньги и попрошу их оплатить университет, – тихо сказала Моника, вытирая слезы и наконец, перестав плакать.

– Ты уверена, что справишься?

– Да, конечно. Просто я уже давно не просила у них денег. Я уже так привыкла быть самостоятельной. Но что делать. Я сама виновата в том, что случилось. Моя наивность и легкомыслие сыграли со мной злую шутку. Но так мне и надо.

Она перестала плакать, и ее лицо в один миг стало серьезным. Достав из сумки бумажные платочки и косметичку, она вытерла мокрое от слез лицо и начала приводить свой растекшийся макияж в порядок. Через несколько минут она уже улыбалась, словно ничего страшного не произошло.

– Ну, рассказывай. Чем ты без меня тут занималась? – она улыбнулась, и убрала косметичку обратно в сумку. Я сосредоточено посмотрела на ее лицо. Оно снова было жизнерадостным и свежим. От истерики и слез не осталось и следа.