Алиса Клевер: Женщина на одно утро. Волшебная гора

– Что это? – заволновалась я.

Андре покачал головой и пригрозил мне пальцем.

– Снова это черное недоверие? Я врач, мне же лучше знать! Ну? Открывай-ка ротик. Это чтобы ты смогла отдохнуть. Только сегодня. Или боишься, что я тебя отравлю?

– Я уже отравлена – тобой. Если бы я была в норме, то давно находилась бы у себя дома, разве нет? – спросила я без тени улыбки. Приняв из его рук таблетку, я запила ее и сразу же обожглась горячим чаем.

– Ты чего, я бы сейчас воды принес. Господи! – Андре принялся причитать и дуть на мой язык, прямо в мой открытый рот. Я обожглась несильно, совсем чуть-чуть, но Андре целовал меня и причитал надо мной так, словно случилось нечто ужасное. Мне это нравилось – чувствовать себя такой бедной-несчастной, принимать поцелуи. Потом Андре потребовал, чтобы я немедленно разделась и отправилась в кровать, на что я сонно ответила, что раздеться я, определенно, готова, но только с его помощью. Или, еще лучше, пусть сам меня раздевает, если ему так надо.

– Ого, кажется, таблетка действует, – улыбнулся Андре, и я подумала, что полностью одобряю его методы лечения, что, наверное, делает меня уже окончательной наркоманкой. Наркоманкой-нимфоманкой. Я попыталась сказать ему об этом, но мой контроль над телом оказался утерян. Тягучее молочное облако опустилось и вобрало меня в себя, незаметно окутав. Я чувствовала, что становится все теплее, а затем стало так жарко, будто я лежала на углях. Я крутилась, пытаясь сбросить это ощущение, ускользнуть от пытки, но реальность вдруг изогнулась, как это бывает, когда смотришь на что-то сквозь пламя костра. Вдруг послышались крики, и я увидела бегущую на меня разъяренную толпу людей в лохмотьях с неразличимыми лицами. Толпа негодовала, все кричали, махали палками и факелами.

Каким-то шестым чувством я понимала, что это лишь сон.

Похоже, я была ведьмой и парила над людьми, забрасывая их камнями. Однако камни летели обратно, а меня постоянно тянуло вниз, к этой разгоряченной, полной ненависти толпе. И тут я заметила среди них лицо Сережи. Один лишь он стоял без движения, и молча смотрел на меня. Сережа был похож на восковое изваяние, и мне казалось, что стоит только поднести к нему факел, как он начнет таять, а затем и вовсе исчезнет. Именно этого я и желала.

– Вернись! – слышу я чей-то голос, но он не принадлежит человеку, это крик чайки, и вот – я лечу над морем, я птица. У меня сильные крылья, одного хорошего взмаха достаточно, чтобы подняться еще выше над серо-зеленой толщей воды. Ощущать себя в птичьем теле странно и непривычно. Я чувствую оперение, могу управлять им, расправляя перья и пропуская между ними воздушные струи, парить под облаками. Чувство восхитительное, и мне хочется лететь все выше и быстрее, я ищу своих – тех, кто звал меня по-птичьи. Я понимаю птичий язык, знаю, что пора улетать, но на моей лапке – серебристое тяжелое кольцо с маркировкой. Оно мешает мне, тянет вниз, словно кто-то поднял к небу огромный магнит. Я лечу камнем вниз, стремительно приближаясь к темно-зеленой толще воды. И прекрасно понимаю, что, если не сумею затормозить, разобьюсь насмерть.

Я кричу, как оглашенная, и вот – снова стою среди толпы. Ноги мои босы и грязны, а земля горяча, словно под ее поверхностью клокочет действующий вулкан. Движущаяся толпа – многочисленная и совершенно неуправляемая – пугает меня. Люди кричат, женщины прижимают к себе детей. Если я упаду, меня затопчут. Я здесь, чтобы найти Андре. Уверена, он где-то поблизости, среди этих людей. Я всматриваюсь в лица, заглядываю под платки, отодвигаю факелы, отскакиваю от хохочущих грязных мужчин с гнилыми зубами. Андре нигде нет, и я теряю надежду. Ноги мои тяжелы, руки свисают плетями. Я не сопротивляюсь, когда толпа подхватывает меня под мышки и несет куда-то, хватает за запястья, стягивает их тугими кожаными шнурами.

– Нет, не надо, пожалуйста! Андре! – Я умоляю людей не трогать меня, мне страшно, теперь по-настоящему, потому что я знаю, что мне не будет пощады. Я боюсь всего, что может случиться, боюсь того, что уже случилось и о чем я успела позабыть, а теперь пытаюсь вспомнить. Чьи-то руки безжалостно срывают с меня одежду. Я стою – босая, почти нагая, простоволосая, со связанными руками. Меня приматывают к столбу, и люди тычут в меня пальцами, смеются, глумятся и показывают неприличные жесты. Но тут среди них я замечаю одну – в длинной черной одежде, с замотанной головой. Не человек – ведьма, я узнаю ее по глазам и понимаю, что она, прикрытая платком, смеется надо мной. Смеется, как победитель. Она подходит ближе, я начинаю кричать и… просыпаюсь от собственного крика.