Елена Дженкинз - Контракт стервы

Она шла, покачивая стройными бедрами, демонстрируя свою власть. Остановилась и постучала в мое окно, как будто я назойливая муха, которую пора согнать.

– Фрэнки, солнце, соскучилась по мне? Меня не пропускают. Видимо, спутали с опасным преступником.

Она испуганно вздрогнула, и у меня нутро в узел завязалось. Несмотря на неприязнь, я испытывал по отношению к девчонке противоречивый охотничий интерес, и это бесило еще сильнее. Мне никак не удавалось сбросить маску с этой представительницы рода Уваровых, потому что она сбивала с толку каждый раз, когда мы сталкивались. Вот и сейчас она будто бы заставила себя ответить холодно, с презрением:

– Добрый день, господин Езерский. Вы один, без охраны… Как беспечно.

Она усмехнулась, снова поменяв настроение, и я в который раз поразился, как легко меня может заинтриговать эта нахалка. Пара слов, обветренные губы без помады и глубокий взгляд не ребенка, а женщины. Создавалось впечатление, что Фрэнки была сама себе неустойчивой мозаикой, которая рассыпалась при первом же поражении, но потом начинала составляться снова. Я надеялся, что это сила духа, а не обычная глупость, иначе я потратил ценное время на рассуждения о пустышке.

Осознав, что девчонка отвлекла меня от цели визита, я прищурился.

– Беспокоишься за меня, солнце? Это знание согрело бы мою живодерскую душу, если бы не факт, что раньше вы обходились только промышленным шпионажем, а теперь опустились до угроз, рейдеры проклятые!

Я распахнул дверь и, сграбастав Фрэнки в охапку, швырнул ее в салон. И снова она не стала возмущаться, а, наоборот, сгладила углы у ситуации, приказав охраннику убраться с дороги.

У Фрэнки были густые темные волосы и синие глаза, и уже не в первый раз я задумался, носит ли девушка линзы. Мы никогда не стояли достаточно близко, чтобы рассмотреть друг друга внимательно, и я не мог отделаться от ее любопытного взгляда, пока ехал на подземную стоянку. Пришлось осадить девушку, чтобы не глазела на меня через линзы, и она возмутилась:

– Это природный цвет!

Именно об этом я и думал, пока мы поднимались в лифте. Да-да, я не сочинял оскорбления, которые брошу в лицо Уварову, а разглядывал его дочь. Ей было неуютно в обществе чужака. Фрэнки нервно покусывала припухшие губы и явно не могла дождаться, чтобы сбежать от живодера, с которым пришлось остаться наедине. Вся такая скромная, что плакать хочется.

Не выдержав, я ступил к ней вплотную и обхватил пальцами подбородок. У Фрэнки были высокие красивые скулы, оттененные в искусственном свете. Я повертел ее лицо, как у куклы, пытаясь рассмотреть линзы, но их и правда не было.

Потрясающие глаза.

– Хм… Не соврала. – И стало трудно отпустить девушку. Я сжал пальцы сильнее, не разрывая взгляда, питаясь оскорбленным достоинством, которое блестело в синих глазах, как у затравленного, но гордого существа.

Отсутствие сна определенно добавило мне рассеянности, и я вел себя, как идиот. Взгляд спустился к ярким сухим губам, которые она тут же облизала…

Двери лифта раскрылись, возвращая в реальность. Девушка оттолкнула меня, и слава Богу. Не хватало еще связаться с Уваровой себе на погибель.

В приемной психически больного главы «Константы» никто не обрадовался моему появлению, а владелец заблокировал дверь в свой кабинет. А стоило мне повысить голос, как бедная овечка Фрэнки показала истинную суть и выплеснула на меня целый бассейн воды. Я чуть не захлебнулся. От неожиданности я так озверел, что подбросил пороха в противостояние, начав оскорблять всех подряд: схватил девушку, прижав к себе, и прокричал в коммутатор пустые угрозы, которые, тем не менее, подействовали. Константин открыл дверь.

…И снова это желание разгадать Фрэнки, которое усилилось с новым прикосновением. Я держал ее спиной к себе и чувствовал под ладонью обнаженный живот… Что кривить душой, я специально сунул руку ей под мягкий топ, чтобы узнать, живая она или обычная кукла.

Еще как живая, горячая – и она просто-таки клокотала от ярости. Но, как и прежде, не вступала в открытый конфликт.

– Вечно я получаю все, что хочу. Даже обидно за остальной мир, – прошептал ей на ухо, наблюдая, как срывается ее дыхание и краснеют щеки.

Черт. Я к ней как приклеился, не мог отпустить. Будто два магнита сцепились, не разорвать.

Обозленный, я оттолкнул Фрэнки, на прощание мимолетно проведя пальцами по ее животу, и пошел в кабинет Уварова.

– Плохого дня, Сатана! Надеюсь, ты будешь страдать от бессонницы весь месяц, на который заморозят счета «Дола».