Лаура ужинала, а дед, смотря на нее, раздумывал о причине грусти своей ранее такой веселой и общительной внучки: ведь она перестала видеться даже с близкими подругами. Лаура же самоотверженно охраняла свой секрет, она ни с кем не хотела делиться своей сердечной болью.
– Ромина,– обратился Джузеппе к жене. – Ты не находишь, что Лаурина немного похудела, да и выглядит какой-то бледной и болезненной, а?
– Конечно. Ведь она постоянно сидит взаперти.
– Тогда надо ее куда-нибудь свозить. Лаура, ты не находишь, что ты давно не навещала своего дядю Филиппо?
– Мне бы не хотелось куда-либо ехать,– ответила Лаура, не поднимая от тарелки глаз.
– Но ты же не можешь вечно сидеть дома! – воскликнул дед. – Что у тебя случилось?
Лаура ничего не ответила, усердно поглощая свой ужин.
– Оставь ее, Джузеппе! Может, девочка влюбилась,– предположила догадливая бабушка, и дед перестал донимать Лауру расспросами.
Поужинав, Лаура снова вернулась в библиотеку. Эта комната, как ни одна другая соответствовала настроению Лауры. В ней преобладали темные, глубокие цвета: в основном, бордовый и зеленый. Мебель также была из темного дерева. Вот только обои на стенах были бледно-золотистого оттенка, в тон рамкам на картинах, которые коллекционировал дед. Именно от деда Лаура заразилась любовью к живописи. В большинстве, на стенах висели портреты – работы местного художника, у которого кроме Джузеппе Бьянки почти никто ничего не покупал. Вот возле книжного шкафа, над старым диваном с потрепанной красно-зеленой обивкой, на Лауру смотрел ее собственный портрет: забавная улыбающаяся девочка лет 6-7, а рядом она уже совсем взрослая: ей тогда, кажется, было 19 или 20. На противоположной стене взирала с картины на изображения внучки бабушка Ромина, еще довольно молодая и красивая. Не нужно было сильно приглядываться к этому портрету, чтобы заметить поразительное сходство бабушки и внучки. Левее бабушкиного портрета висело большое зеркало в старинной деревянной раме, а рядом с ним небольшая полочка с замысловатым медным подсвечником на ней; Лаура любила по вечерам зажигать в нем свечу, что сделала тот час как вошла.
Задернув шторы из плотного тяжелого материала, Лаура уселась за стол в стиле ампир и, открыв ключом ящик стола, достала ручку и листок бумаги и начала писать очередное письмо.
«Мой милый, милый Клаудио!
Как я была рада получить твое письмо! Я просто была готова прыгать от счастья, дорогой мой. Глупо, правда? Но я так по тебе скучаю, так жду нашей встречи. Ты ведь обещал, что приедешь. Я буду ждать, считать минуты и секунды…»
«Нет, Лаура, это глупо,– убеждала девушка саму себя. – Глупо сочинять письма, которые никогда не отправишь. Но писать эти сухие, сдержанные письма я не могу! Уж лучше совсем не писать…»
Лаура бросила это письмо к остальным неотправленным и, подперев рукой подбородок, тяжело вздохнула.
Любви неразделенные мгновения
Проходят в грусти и томлениях.
И даже в долгих сновидениях,
И даже в них твоя любовь.
Когда он здесь дрожишь в волнении.
Ему легко – ты вся в смятении.
И смотришь ты в глаза с сомнением:
А вдруг в тебя он не влюблен?
За стрелкой на часах следишь ты с замиранием,
Ведь он уйдет и остановится дыхание.
И снова будешь в ожидании
Смотреть на эти старые часы.
Приходит встреча, после расставание;
Недолгим будет нелюбовное свидание.
Но у тебя одно желание:
Пусть лучше так, чем навсегда уйти!
Лаура лежала на кровати, закрыв глаза; но она не спала, несмотря на то, что было далеко за полночь. Мысленно она рисовала себе замечательные картины: картины счастья. Она представляла, что рядом с ней находится он, ее любимый, и стоит протянуть руку… но прекрасное видение исчезало.
«Может, мне действительно заняться живописью?.. – подумала Лаура. – Порадую дедушку, и сама отвлекусь: выйду на природу, буду рисовать пейзажи и ни о чем не думать…»
Лаура перевернулась на бок. Луна ярко светила в просвете между не задернутыми шторами.
«Одинокая луна, одинокая я…» – вздохнула безнадежно влюбленная девушка.
Луна, ты вечный спутник одиноких,
Ты сопровождаешь путников в дороге.
И на влюбленных
Ты льешь свой призрачный холодный свет.
Луна, сегодня ты моя подруга
В великой и священной муке
Всех одиноких —
В любви неразделенной ты мне дай совет.
Любить или забыть?
Мечтать или не ждать?
Как без любви прожить?
Читать дальше