Жасмин Майер - Завоевать сердце гения

– Это я. А вы? – оборонил он, глотнув кофе.

– Денни Стоун.

Самый известный художник современности и по совместительству потенциальный маньяк и убийца буднично завтракал ярким, как солнце, омлетом с поджаренными тостами и кофе. Было четыре часа дня.

Кофе мне никто не предложил.

Итак, Маккамон оказался красивым мужчиной с темно-русыми волосами, широкими плечами, а закатанные до локтя рукава рубашки обнажали бронзовую кожу крепких предплечий.

Убийственно красивым, не побоюсь этого слова.

Зачем художнику такое тело?

Вдруг двери распахнулись и на кухню вернулся тот слуга с кофейными чашками и пустым серебряным подносом. Получается, прошло всего несколько минут нашего знакомства, но под тяжелым взглядом они тянулись вечность.

– Мистер Маккамон?…. – нерешительно спросил слуга.

Вероятно, таким образом уточнял все ли у хозяина в порядке и не требуется ли вышвырнуть меня к другим кандидаткам. Маккамон едва заметно качнул головой. Седой слуга тут же ушел, бесшумно заперев за собой дверь.

Интересно, это хорошо или плохо? Может, он пошел прокаливать приборы для пыток? Смывать кровь предыдущих жертв?

Я кашлянула и сказала невзначай:

– Мне сказали, вы ищите музу.

Его убийственно суровый взгляд сосредоточился на мне.

– Можете уходить.

О нет, я не уйду без сенсаций, потому что если не здесь, то меня четвертует Элеонора в редакции.

– Почему?

– Заговорив первой, вы только что провалили прослушивание.

– Объясните правила, и больше этого не повторится.

Он снова оглядел меня с ног до головы.

– Раздевайтесь, – кивнул он.

– Что?!

Нахмурился. Значит, у меня опять неправильная реакция. Для чокнутого гения неправильная, разумеется. А для адекватной женщины еще цензурная.

– Вы. Читали. Договор?

Именно так. По слогам. Как с умалишенной.

– Ну там, знаете, какую-то его часть, – туманно ответила. – Но не продвинулась дальше первой страницы, если честно, ваш договор прямо скука смертная!

Он никак не отреагировал. Только хмуро смотрел на меня, поверх белого куска мрамора, напоминавшего глыбу льда. Я почти наяву слышала завывание арктического ветра.

Ощущения были как во время просмотра ужастиков, когда герой решается спуститься в подвал, а ты ему кричишь по ту сторону экрана – «Нет! Не делай этого, придурок!»

Не делай этого, Денни, кричали все мои обостренные до предела чувства. Но я была здесь, и говорила с ним, пока остальные Клаудии Шиффер с тихим цоканьем каблуков покидали сорок второй этаж. Я слышала их шаги через дверь, и в этом не было ничего необычного. В звенящей тишине даже мое сердцебиение стало оглушительным.

Итак, он выгнал остальных претенденток. Это хорошо для меня или плохо?

– Разве Эйзенхауэр не объяснил вам правила собеседования?

Вот ты и попалась, Денни. Теперь или раздеваться, или уходить.

– Конечно, объяснил, – улыбнулась я через силу. – Просто это… было неожиданно.

Пока я расстегиваю блузу дрожащими пальцами, он с безжалостной прямотой смотрит на меня. Как доктор на осмотре. Никаких эмоций. Никаких звуков. Из окон бьет яркий солнечный свет и заливает кухню, на которой температура уже перевалила далеко за минус двадцать. Еще чуть-чуть и пар начнет валить изо рта.

Расстегнув все пуговицы, замираю. На ум приходит строчка из контракта о безоговорочном подчинении. Черт бы тебя побрал, гений нашего века!

Рывком снимаю с плеч блузу. Веду вниз тонкую молнию на воздушной юбке, и та падает к ногам персиковым облаком. Остаюсь в чулках и белье, которое заняло первое место в соревновании «Самый эротичный комплект за апрель».

Вот и проверим.

Маккамон сидит и смотрит. Кофе, наверное, уже остыл.

Начинаю понимать, почему возмущалась Шэнон. «Ты хоть знаешь, что он сделал со мной?» Знаю, Шэнон, смотрел на твое супер эротичное белье с таким отвращением, словно это застиранные бабушкины панталоны.

Белье на мне ничего не скрывает, только подчеркивает те места, которые приличные женщины, обычно, наоборот, стараются скрыть от незнакомых мужчин.

Маккамон ждет. На лице по-прежнему ни единой человеческой эмоции.

Делаю вдох, щелкаю застежкой и отбрасываю лифчик в сторону.

Мужские эмоции – ноль.

Женские – близка к чертовой истерике.

Цепляю пальцами и легко стягиваю с ягодиц трусики, при этом постепенно нагибаясь вперед. Бедра. Колени. Щиколотки.

Потом выпрямляюсь. Трусики остаются лежать на полу.