Татьяна Чебатуркина - Дожить до рассвета

Поперечный характер сказался и тут. Ругала, ругала себя последними словами, а в восемь вечера притопала на встречу.

Роман был неподражаем. Затянутый в облегающие фирменные джинсы, в нарядной белой рубашке с короткими рукавами, мокрым чубом модной стрижки он без слов преподнес пять ярко-алых роз без всякой упаковки. И Юля молчала почти час, потому что Роман оказался таким красноречивым, что ей оставалось только внимать его интересному рассказу, словно он сдавал экзамен на звание экскурсовода краеведческого музея. Оказывается, в 1815 году в честь победы над Наполеоном в Саратове был заложен величественный кафедральный Александро-Невский храм с колокольней, а прилегающую площадь назвали Соборной. Но в тридцатые годы они были варварски разрушены, а на их месте построен стадион «Динамо».

Осталась лишь маленькая церковь – часовня «Утоли мои печали», 1906 года постройки, и только потому, что в советское время в здании был планетарий.

Площадь Чернышевского входит теперь в Соборную площадь. И памятник великому писателю и революционеру Чернышевскому в 1918 году был установлен на тот же постамент вместо снесенного памятника царю – освободителю от крепостного права Александру П.

И визитная карточка города на Волге – сад Липки – из одной тысячи восьмидесяти лип был посажен рядом с Александро-Невским кафедральным собором в 1824 году на Соборной площади.

Это было нереальное состояние, словно у Юли отключилось обычное сознание, и ее душа витала теперь в пространстве над городом, созерцая и наблюдая, как шествует подчиненное ей тело с шикарным букетом по медленно остывающим от дневного пекла центральным улицам, подчиняясь негласным командам чужого мужчины.

Да, она словно потерялась в уверенном голосе своего спутника, погружаясь и растворяясь в множестве интереснейших исторических фактов, вдруг осознав, что Роман с каждой минутой, проведенной вместе, становится ближе и интереснее, что ей уже нравится, когда он придерживает ее за локоть на пешеходном переходе, когда спрашивает, согласна ли она продолжить прогулку.

Его манера размахивать руками, когда увлекался, и, чтобы привлечь Юлино внимание к какому-то объекту своего рассказа, вдруг останавливался на проезжей части дороги, и ей приходилось, смеясь, выталкивать Романа на тротуар прямо из-под рвущихся после светофора машин.

Роман так небрежно ладонью зачесывал назад неуправляемый темный чуб, что Юле вдруг захотелось достать из сумочки расческу и в тенистом скверике попытаться привести его волнистые волосы в порядок.

Они прошли несколько километров, спустились к набережной, явно ощущая прохладу от стремительного течения могучей Волги. И она растерялась в тот момент, когда под вспыхнувшими в наступившем ночном полумраке нарядными фонарями набережной, Роман вдруг притянул ее к себе со словами: «Юлечка, прости болтуна, но я больше не могу!» – и начал целовать волосы, щеки, лоб и, наконец, нашел губы.

Эта неожиданная, прорвавшаяся сквозь обойму монолога низкого голоса чувственность опьянила обоих, и Юля отдалась этому притягательному сильному телу, требовательным губам, обхватила Романа за шею обеими руками и прижалась доверчиво своей грудью к его белой рубашке.

Рядом на лавочке громко заржали какие-то подростки с гитарами, и Юля очнулась.

– Роман! Мы с тобой от жары свихнулись! Проводи меня домой, пожалуйста! – он уперлась кулачками в теплую грудь. – Ты меня усыпил своим голосом.

Юля наклонилась и подняла уже привядшие розы, которые уронила на плитки набережной.

– Юлечка, давай с тобой никогда не расставаться! Поедем завтра, в воскресение на городской пляж! Позагораем, поплаваем…

– Нет! – почти выкрикнула Юля.

– Почему? – хрипло выдохнул Роман. – Ты прекрасно сложена! Я хочу увидеть твое тело!

– Вот потому и «нет»! Мы знакомы с тобой меньше суток, а ты уже готов меня на лавочке в парке разложить. Мы с тобой сегодня точно перегрелись на солнце!

– Ты что, на меня обиделась? Не хочешь на пляж, давай я тебя завтра со своими родителями познакомлю. Посмотришь, как мы живем. И убедишься, что у меня самые серьезные намерения.

Юля молча направилась к зданию речного вокзала на остановку маршрутки. Роман попытался взять девушку за руку, но Юля держалась чересчур независимо.

У скрипучей калитки, за которой прятались в тени разросшихся тополей нагромождения старинных кирпичных домовладений десятка полтора местных хозяев, Роман властно притянул девушку к себе. И опять она захлебнулась внезапно возникшим желанием потянуть мужчину к себе в комнату, и, как показывают в постоянно появляющихся телевизионных сериалах, пусть он срывает с нее все одежды и лишает невинности.