Наталья Медведская - Горькая брусника 2 Дар ведьмы

Из-за близкого расстояния я видела, как зрачки Матвея расширяются, заменяя чернотой зелёную радужку.

– Не стоило меня провоцировать. Знаешь же, как я соскучился по тебе. Из-за твоей дипломной работы мы не виделись целых две недели. Я должен наверстать упущенное.

Сначала он одарил меня лёгким поцелуем, едва прикоснувшись губами к моим губам, но уже через секунду приник к ним и начал целовать так, что у меня появился звон в ушах. Сквозь пелену страсти мне показалось: Матвей превратился в многорукое существо, его пальцы ласкали мою кожу сразу в нескольких местах. Она немела и покалывала иглами, заставляя меня непроизвольно подаваться навстречу его прикосновениям. Я забыла о времени, о месте, обо всём на свете. Мир вокруг перестал существовать, я ощущала лишь Матвея, слышала его голос, дыхание и стук сердца. Здесь со мной был лишь мой любимый, его губы, руки и тело, дарящее сладость и освобождение от всех тревог и волнений. Ни искр, ни фейерверков в голове или перед глазами как описывают в книгах, я не видела, но вот чувство полного слияния и единения появлялось после близости всякий раз. Думаю, мой любимый чувствовал то же самое: он всегда прижимал меня к себе, не позволяя отодвинуться.

– Ещё немного, и нас начнут разыскивать, – прошептала я в шею Матвея. – Тебе ведь ещё нужно провести туристам инструктаж, подготовиться к походу.

– Знаю. Но так не хочется тебя отпускать. Лишь в такие минуты ты всецело моя – на душе становится спокойно. В остальное время ты ускользаешь, отдаляешься и мне не принадлежишь.

Он часто называл меня переменчивым ветром или ртутью, которую сложно поймать и контролировать. Отчего я вызывала такие у него ассоциации непонятно. Матвей знал о моей любви к нему, для него не было секретом и то, что мне с ним необыкновенно хорошо. Почему он по-прежнему испытывал беспокойство, не понимала. Как не разделяла его желание как можно скорее пожениться. Впервые о браке Матвей заговорил спустя два месяца после знакомства, чем поразил меня до глубины души. В то лето два года назад мы прошли через многое, и эти месяцы, насыщенные событиями, стоили нескольких лет. Видимо, из-за этого возникло понимание: мы нашли друг друга неслучайно – расставаться нам нельзя.

Вернулись мы на турбазу с десятиминутным опозданием. Туристы успели пообедать и сидели на брёвнах у кострища, от скуки рассматривая окрестности и потухшие угольки меж камней. Матвей приложил руку к груди в жесте извинения. От взгляда на нас на лицах мужчин возникли улыбки понимания и одобрения, а вот в глазах некоторых женщин вспыхнуло возмущение, обида и злость. Я почти привыкла к тому, что Матвей вызывал у дам, девушек и даже девочек восхищение и желание его покорить. Пока они не подозревали о моём присутствии в его жизни, могли свободно предаваться мечтам и конкурировать за внимание Матвея друг с другом, но как только я появлялась рядом с ним, большинству хотелось прибить меня и причём немедленно. По их виду можно было легко прочесть один единственный вопрос: почему именно она? Самые храбрые задавали этот вопрос вслух. Однажды, совершенно случайно, я услышала его ответ.

– Настя будто кусочек пламени, который не поймать и не приручить, но им можно вечно любоваться.

Этот ответ лишь подтвердил моё опасение: со мной он чувствует беспокойство и не уверен в крепости наших отношений. Я не понимала, как ещё убедить, что люблю его. Неужели штамп в паспорте так много для него значит? И почему у него такие мысли.

В некотором роде я понимала туристок, липнущих к красивому инструктору. Сама потеряла голову от Матвея буквально в первую же встречу. Как бы нам, женщинам, ни нравились нежные, улыбчивые принцы, больше всего нас привлекают холодные плохиши. Матвей производил именно такое впечатление: неразговорчивый, серьёзный и жёсткий. Как он умеет смеяться, знала только я и его близкие друзья. Но как раз его эта холодность раззадоривала дам и заставляла бросаться на абордаж. Самых активных он осаживал, говоря, что его сердце прочно занято. Олег, лучший друг Матвея, сначала корил его за нелюбезность с туристками, но потом махнул рукой: всё равно поклонниц меньше не становилось.

Оставив Матвея проводить инструктаж, я отправилась в домик, ставший нашим жилищем. Небольшое деревянное строение на три комнаты: спальня, кухня и зал мне нравились своим уютом и некоторой камерностью. От стен, пола и потолка, обшитых доской из дуба и липы едва уловимо пахло лесом и травами. В каждой комнате имелось по одному окну, но они были большими, поэтому делали комнаты празднично светлыми. Этот дом мне нравился, в нём я чувствовал себя умиротворённо и спокойно.