Наталья Авербух - Дама инкогнито

Энн отмахнулась.

Там, под её домом в Лидсе, нашли свою смерть шестеро мужчин и шестеро женщин. Слуг и служанок. Демонов было тринадцать. Из них только Террелл когда-то был человеком и поэтому предпочитал оставаться мужчиной. Остальные… Остальным было всё равно. Им нужны были личины, лица настоящих людей, людей, имеющих имя, прошлое, биографию. Они находили их. В каждом городе, графстве, в каждом месте, где они поселялись. Находили дюжину слуг, а слуги находили смерть. Демоны притворялись людьми, пока это было несложно, а потом – переезжали. Энн меняла имена, одежду, биографию. Меняла всё, только лицо оставалось прежним.

И Террелл.

– Нэнни, – ласково позвал он её.

Это было что-то новое.

Ему не нужно было быть ласковым. Нежность, забота – к чему они, когда в твоих глазах горит адское пламя? Ему даже не нужно было выполнять обещания.

Он и не выполнял.

Энн не двинулась с места.

Как будто это что-то меняло.

Террелл шагнул к ней. Свечи погасли. Его руки легли на её грудь. Энн усмехнулась. Сквозь плотную ткань платья, нижние сорочки, корсет – она не чувствовала ничего. Руки Террелла переместились на маленькие перламутровые пуговки. Это было красиво – тёмно-синее платье, лиф которого украшен только косым рядом белых пуговиц. Террелл расстёгивал их не торопясь. Одну за другой, медленно и расчётливо. Остановился, привлёк Энн к себе и коснулся горячими губами нежной гладкости её кожи. Энн зажмурилась. Террелл целовал её глаза, щёки, виски, прошёлся поцелуем до шеи. Распахнул платье и коснулся впадинки у ключицы. Энн застонала.

– Да? – спросил Террелл. В его голосе звучала усмешка.

– Нет, – нашла в себе силы Энн.

Террелл отстранился и продолжил расстёгивать пуговицы. Вот последняя. Энн дышала так тяжело, что, казалось, скоро начнёт задыхаться. А Террелл не торопился, о, нет, только не он!

Сорочек было три. Самая верхняя застёгивалась на потайные пуговицы, и Террелл принялся расстёгивать одну за другой. В темноте Энн не видела его лица, но знала, что он улыбается. Руки Террелла скользнули по её талии и он расстегнул юбку. С шуршанием поднял её вверх. Сердце Энн бешено забилось, но это было только начало. Вот застёжки второй сорочки. И яркая нижняя юбка из зелёной тафты. Террелл снова опустился на колени, чтобы развязать завязки, которые скрепляли слои юбок. Благодаря этим завязкам юбки так плотно обтягивали ноги спереди. Энн опустила руки Терреллу на плечи. У неё были холодные пальцы: в библиотеке царила прохлада. Террелл повернул голову и поцеловал её в запястье. Движение невинное, но на коже как будто распустился огненный цветок. Террелл поцеловал ещё раз. Лизнул место поцелуя. Энн одёрнула руку, и Террелл поднялся на ноги. Поймал её запястье, поднёс к губам и принялся целовать её пальцы. Один за другим, так же неторопливо, как расстёгивал сорочку. Сначала мизинец, потом указательный палец, потом безымянный и средний. Нежно, чуть посасывая, а потом дразня языком. Кожу покалывало от таких прикосновений, и Энн задыхалась в своём тесном корсете.

– Не надо, – простонала она. Слабели ноги и она была принуждена ухватиться за его обнажённое плечо.

Террелл выпустил её руку и вернулся к одежде. Он снял ещё одну нижнюю юбку и после неё отцепил от талии cage , ту конструкцию, которая помогала дамам образовывать модный силуэт. Требовательно сжал ягодицы, прижимая женщину к себе. Энн не сопротивлялась, она послушно ухватила его за плечи. Руки-предательницы скользнули по широкой спине мужчины. Он принялся оглаживать Энн сзади, и у неё перехватило дыхание.

– Прошу тебя, – простонала она, задыхаясь.

Новый смешок.

Он же обещал не смеяться!

Он отстранил её и стащил через её голову последнюю надетую поверх корсета сорочку.

– Пожалуйста, – простонала она.

– Да?.. – с еле уловимой усмешкой спросил он.

– Пожалуйста.

– Да?

– Да!

Он распустил завязки на последней нижней юбке. Она была тонкая, нежная, украшенная вышивкой и кружевными оборками. Юбка упала к босым ногам женщины и Энн переступила через неё. Положила руки на плечи Терреллу и требовательно посмотрела ему в глаза. Вернее, направила взгляд туда, где были его глаза. Видеть в темноте она так и не научилась.

Террелл взялся за бюск на её корсете, сжал. Она подавилась стоном и тут же его перекрыл вздох облегчения. Тиски, которыми было сковано её тело, наконец-то распались. Она казалась себе моллюском, которого извлекли из раковины. Нежное тело не могло держать само себя. Вот-вот она упадёт к ногам…