Раиса Крапп - Дашенька. Роман

– Пойдём? – опять позвал он. И она послушно шагнула к нему.

Ей невдомёк было, сколько взглядов на них сошлось. И хорошо, что не знала – скраснела бы и не нашлась куда глаза девать, и ноги бы деревянными чурками сделались.

Из колонок лилась медленная мелодия, под которую топтались пары.

Сначала Кирилл молчал, смотрел на неё сверху. Чуть улыбаясь, разглядывал густые длинные ресницы, губы. Кожа у неё была чистая-чистая и нежная. И шёл от неё еле различимый удивительный аромат. Угадывался в нём запах звонкого, чуть морозного осеннего утра, когда палая листва оторочена лёгким кружевом инея; а ещё он был близок нежному аромату лугового цветка кукушкины слёзки. Цветок этот такой недотрога, букета не собрать – лепестки сомнутся, хрупкий стебель переломится. Пока высокие влажные травы его хранят, он сильный, а сорвёшь – он и погиб. При том благоуханием его не надышишься, до того хорошо!

Пушистые каштановые волосы, собранные на затылке синей ленточкой, спускались на спину, и Кирилл чувствовал их щекочущее прикосновение к руке. Ещё он чувствовал, как напряжена её спина и как робки ладошки, касающиеся его груди. Кирилл передвинул широкую свою ладонь вниз по спине, на тоненькую талию и чуточку привлек её к себе. Девчонка вскинула глаза, для чего ей понадобилось запрокинуть голову, и сейчас же отстранилась.

«Ишь ты, пугливая какая!» – подумал Кирилл и, наклонившись, спросил:

– Тебя зовут как?

– Даша.

– А меня Кирилл. Ты пионерка?

– Н-нет, – растерялась она.

– А чего танцуешь по-пионерски?

Глаза её вдруг стали сердитыми и колючими – точь-в-точь два серых ёжика.

– Как умею, так и танцую.

– Обиделась?

– А чего ты…

– Чего?

– Тискаешь! – сказала она, и щёки порозовели.

Кирилл рассмеялся:

– Так если я перестану сейчас тебя держать, ты ж упадёшь. Отпустить?

Девчонка только сердито взмахнула на него пушистыми своими ресницами и не нашлась, чего сказать.

Больше Кир танцевать её не приглашал, но забавлялся тем, как ей не по себе под его взглядом, и рассматривал её издали. Какое-то время погодя вышел с парнями покурить. Отошли от входа, в темноте их кружок угадывался лишь красными огоньками сигарет. Был вечер новолуния, темно по-ночному, свет из окон Дома Культуры лишь чуток разгонял ночь. Но она далеко не убегала – три шага от дверей, и уже руки своей не разглядеть.

Кирилл случайно увидел, как в светлой полосе мелькнула приезжая девчонка и ускользнула в темноту. И будто чёрт его подтолкнул – забавы ради не дать ей убежать незаметно. Как был – в дублёнке нараспашку, без шапки, перемахнул заборчик, и, срезав дорогу, опередил её. Стоял, прислонясь к дереву на обочине, и глядел, как проступает в темноте, приближается светлое пятнышко её вязаной шапочки. Снег громко и торопливо скрипел под её сапожками. Она почти пробежала мимо, когда он окликнул:

– Не страшно одной?

Девчонка вскрикнула и отпрянула в сторону.

– Да что ж ты такая пугливая? – не трогаясь с места, почти с досадой спросил Кирилл. – Чего с подружками не пошла, если пугливая?

– Они… не захотели… – пролепетала она.

– Ну, пошли, провожу.

– Не… надо меня провожать, – запнувшись от спешки, возразила девчонка.

– Пошли, ты ведь тут, небось, любой дворняжки боишься.

Наверно, он угадал, потому что девчонка на этот аргумент не нашла возражения.

Кирилл молча довёл её до ихнего домишки. Ему как-то расхотелось посмеиваться над её робостью. И почему-то вспомнилась вертихвостка Людка. Против неё Даша была совсем ребёнок, с бесхитростными, чистыми глазами.

Она шла быстро, торопясь оказаться дома и скорее избавиться от провожатого. Кирилл остановился у калитки. Девушка приостановилась только на секундочку, пробормотала: «Спасибо, что проводили», и собралась прошмыгнуть во двор, но Кирилл чуть придержал ворота.

– Даш, постой… ты это… Ты извини, если напугал. Ты не бойся, некого у нас тут бояться, не тронет тебя никто. Честное слово.

Потом они встретились как-то днём. Кир ехал на машине, а она шла навстречу. Он посигналил и притормозил, высунулся из окна:

– Привет, Дарёнка!

– Здравствуйте…

Кирилла смешило, что она говорит ему «вы», но он только улыбнулся.

– Как дела? Двоек много нахватала?

Прищурившись от солнца, она ответила:

– Свои бы лучше считали.

– О! – удивился Кирилл. – Какие это – свои?

– Да хоть прошлые.

– Это откуда же тебе известно про мои двойки? – вкрадчиво поинтересовался Кир. – Признавайся, Дарья, расспрашивала обо мне?