Брендан Кили - Евангелие зимы

– А я думала, ты любишь только «Кетель уан», – засмеялась Софи и тоже сделала глоток. – Помнишь, у Дастина? Боже, как мы тогда упились!

Я поднял бокал, как некоторые взрослые гости, – за основание, а не за ножку:

– Ну что, за нас?

Мы чокнулись и посмеялись над остальными гостями, которые сейчас ощутимо набираются. Я старался не улыбаться, но сдержаться не мог. Когда я слушаю или курю сигарету, у меня нормальное лицо: я пробовал делать и то и другое перед зеркалом – физиономия вполне сносная. Но когда я улыбаюсь, у меня вид законченного психа.

Я удивлялся всякий раз, когда мне удавалось их рассмешить, и надеялся, что запас слов у меня не иссякнет. Я выпил половину коктейля, прежде чем заметил, что остальные почти не пьют. Марк вообще поставил бокал на письменный стол Донована-старшего. Воцарилось молчание. Софи смотрела в пол, Джози встала и подошла к окну, выходящему во двор, обрамленный живой изгородью, за которой начиналась земля Филдингов.

– Что мы делаем на этой вечеринке для старперов? – спросил Марк. Софи согласно вытаращила глаза. – Не обижайся, Донован, но что хорошего прятаться в трех шагах от родителей?

– А мне без разницы, – ответил я. – Вот мой помощник на сегодняшний вечер. – Я вынул пузырек аддерола из внутреннего кармана и потряс. – Меня уже прет.

Софи прищурилась:

– Неужели глотаешь, как витамины?

– Нет, – догадалась Джози, – нюхает! – Она снова подошла ко мне и хитро улыбнулась: – Каждый день?

– Не, не каждый, – ухмыльнулся я.

Она засмеялась. Строго говоря, я не солгал: я нюхал аддерол, если не спал ночь и боялся отключиться на уроке.

– Рискнем? – спросил я.

– Не моя тема, – отказался Марк. – Может, в другой раз… Черт, я порчу все веселье! Но вы же знаете, я не обломщик…

– Ну и пожалуйста, – сказала Софи. – А я буду. Я всегда готова. – Она подняла бокал. – Только сначала допьем.

Я сделал большой глоток, но проглотил слишком много кубиков льда, один застрял в глотке, и дыхательное горло будто заклинило. Рот полон, дышать нечем, от содовой щипало в носу. Я давился и не мог дышать.

– Господи! Что с тобой? – Софи подалась ко мне.

Я глубоко вдохнул через нос, но воздух в легкие не прошел, а если и прошел, я не почувствовал. Я судорожно хрюкнул. Содовая шипела во рту и носу, глаза щипало. Шею и грудь словно опоясало тугим ремнем, который все затягивался. Во мне поднялся страх – голова стала легкой, как в той игре, когда от нечего делать доводишь себя до краткой потери сознания, но после того, как в глазах потемнеет, спохватываешься: а не зашел ли я слишком далеко? Что, если я не смогу вернуться?

– У тебя гипервентиляция, что ли? – не поняла Джози.

– Он подавился, – пояснила Софи. – Ты задыхаешься?

Я хотел помотать головой и наклонился, чтобы выплюнуть содовую обратно в бокал, но вспенившаяся жидкость вырвалась изо рта фонтаном, и я забрызгал блузку и юбку Софи.

– Черт! – заорала она.

Сквозь выступившие на глазах слезы я ничего не видел.

– Извини, – выдавил я. – Мне очень жаль.

– Заткнись! – велела ей Джози. – Возьми себя в руки и не закатывай сцену, а то в самом деле спалимся.

– Мне правда очень жаль…

– Он что, мне юбку испортил? – вопросила Софи. – А на блузку посмотри! Нет, какого фига?!

– Заглохни, сказано!

Марк подошел к двери и прислушался к звукам из коридора. Я вытер глаза. В горле еще жгло, поэтому я инстинктивно сделал еще глоток и вдруг, без явной причины, выпил все до дна, цедя жидкость сквозь зубы, чтобы защититься от льда. Меня пробрало с ног до головы, но ощущение было приятным – густая водка, как жирный сироп, скользила под содовой. Я поставил бокал, взял пригоршню салфеток из коробки на столе и протянул Софи, хотя они и были бесполезны. В других комнатах гремела музыка, гости пытались перекричать ее и друг друга. Никто нас не слышал.

Джози за руку вытянула Софи из кресла, и они осмотрели темные пятна на зеленой юбке.

– И что я матери скажу? – спросила Софи. – Ну что ты за человек после этого? – завелась она вполголоса.

Джози схватила меня за локоть:

– Сделай что-нибудь! Нам надо в ванную как можно скорее!

С пылающим лицом я повел девушек по коридору. Марк шел сзади. Нас заметили субтильные подруги моей матери, стоявшие в фойе.

– Барбара, Барбара, вот он, – сказала одна из них. Я шел впереди Джози и Софи, но сразу представил, как они нахмурились при этих словах. Я сделал вид, что не слышу, хотя внутри снова возникло тоскливое, сосущее чувство, и поманил своих гостей за собой. Мы удалились в одну из свободных комнат, где Донован-старший спал несколько месяцев перед тем, как уйти совсем.