Жасмин Майер - Табу

Сейчас это совершенно другой взгляд.

Совсем не тот, каким она смотрела на меня там, в темном зимнем саду. Равнодушные зеленоватые глаза скользят по моей челюсти, и я машинально чешу ногтями отросшую щетину. Она что-то говорит моему отцу, и тот тоже смотрит на меня.

Ну, я не собираюсь извиняться за свой внешний вид. Я только из аэропорта и вошел через черный ход. Собирался предстать перед отцом и мачехой завтра после их приема, когда приведу себя в нормальный вид, но случайно наткнулся на безотказную Лали.

Я прекрасно знаю, что мне нет места на этом светском рауте, и оказался я здесь только потому, что хотел посмотреть в глаза женщине, которая так завела меня.

Черт возьми.

Отец рад меня видеть. Наверно. Но он все равно хмурится.

Кратко киваю ему и показываю знаками, что иду к себе. Не собираюсь присоединяться к этой расфуфыренной компании, пусть не переживает. Но отец что-то бросает Божьей Коровке. Она бледнеет, но быстро берет себя в руки.

Мягко разворачивается на каблуках и идет через весь зал прямо ко мне.

А вот это уже интересно.

Да как же ее звали, блин? Я про себя, как нарек ее Божьей Коровкой, так и звал. Просто не мог забыть тот горошек на внушительном бюсте и широких бедрах.

Теперь все это куда-то делось.

Впиваюсь взглядом в ее фигуру, пока она, мягко лавируя между гостями, идет прямо ко мне.

Сейчас в ней килограмм пятьдесят, не больше. Она низкого роста, но теперь за счет каблуков и отсутствия лишнего веса, даже это никак ее не портит.

Ее длинная шея напряжена. Губы стиснуты. Темные волосы собраны в изящную ракушку. И я снова не могу отделаться от фантазии, в которой ее серьги вздрагивают и качаются, царапая ее плечи, вовсе не из-за ее шагов, а темные волосы рассыпаны по плечам и голой спине.

Чертовщина какая-то.

На ее лице – маска. Божья Коровка глядит ровно, открыто, не стесняясь того, что только что видела. Похоже, для нее все уже в прошлом. И вообще ничего особенного не произошло.

Она действительно сильно изменилась. Очень. Если бы я встретил ее не в доме моего отца, думаю, уже уложил бы на лопатки. Не понимаю, как законными способами можно настолько до неузнаваемости измениться за каких-то десять лет. Я смотрю на точеные ноги и невероятно высокие каблуки, из-за которых ее икры и подъем стоп выглядят просто охуенно. Иметь такие ноги при таком росте – настоящий подарок судьбы.

Она нервничает из-за моего такого бесстыжего разглядывания и, похоже, злится. Скольжу взглядом вверх по ее бедрам, талии, высокой груди. Теперь это… Возможно, двоечка. А может – просто хороший бюстгальтер.

Сколько ей? Что-то около тридцати трех? Ну, у меня были женщины старше… О чем я вообще думаю?

– С возвращением в Россию, Тимур, – Божья Коровка изображает на лице что-то вроде улыбки.

Расслабленно и широко ей улыбаюсь, в отличие от нее. Мне бояться нечего. Я был в своем праве, и теперь знаю ее грязный секрет. Мамочка любит подглядывать.

– Забыл, как вас зовут, – произношу медленно. – Простите.

Кажется, у нее сейчас пар из ушей повалит, но она быстро берет себя в руки. Выдержка ее главный конек.

– Можешь звать меня Ксенией. Иди за мной. Твой отец попросил показать тебе твою спальню.

Пропускаю ее вперед и убеждаюсь, что вид сзади – также неплох. Подтянутая крохотная задница снова заставляет меня задуматься, как же так вышло, что десять лет назад она была совсем другой? Это спорт, диета, пластическая хирургия или все вместе? Или просто игра моего воображения сделала ее толще и страшнее, чем она на тот момент была?

Ксения, хотя я предпочитаю Божью Коровку, сворачивает в проход. Это огромный дом, а я уже знаю, где моя спальня. Мне объяснил дворецкий, но я не расскажу об этом Божьей Коровке.

У них здесь совсем как в королевской семье. Я приехал из Англии и меня этим не удивить, но я не понимаю, на кой черт моему отцу понадобилось столько слуг в России. Может, он прогулял в школе урок истории, на котором рассказывали, что крепостное право отменили.

Мне не нравится идти молча. А еще выдержка никогда не была моей суперспособностью.

– Понравилось то, что ты видела, Ксения?

Ее узкая спина напрягается, а лопатки каменеют. Но не понимаю, нахрена веду себя так с ней по-скотски.

Может быть, потому что я прекрасно знаю, что ей понравилось, но она почему-то делает вид, что это не так.

– Могу повторить. Только для тебя.

Она по-прежнему молчит. Серьги из белого золота легко раскачиваются, доводя меня до изнеможения.