Тахира Мафи - Бездна между нами

Потому что эти две тысячи старшеклассников – сплошные баскетбольные фанаты. Куда ни глянь, напорешься на постер; а над входом и вовсе баннер красуется, славит команду, которая в этом сезоне еще даже не играла. По стенам огромные цифры – обратный отсчет. Все, все следите, помните ежесекундно, сколько дней осталось до первого матча.

А я баскетболом вот нисколечко не интересовалась.

У меня была своя арифметика. Я подсчитывала оскорбления. Сегодня уже четырнадцать штук насчитала. До сих пор ни на одно не сорвалась. Молодчина. Теперь бы добраться до следующего кабинета…

– Эй, ты! У тебя что, бомба под полотенцем?

Не реагируем. Идем дальше.

– Да какая бомба! Просто она лысая, потому и тряпку носит!

– Черта с два! Она пацан! Телкой прикидывается, в этом все дело!

– Вы, уроды! Пасти свои тухлые заткнули!

Вот и не выдержала. Трое заржали, громко поздравляя друг друга. Ну конечно, они ведь этого всплеска и добивались. Кто они, что́ они – я не видела. Специально не смотрела им в рожи. В голове крутилось: «Семнадцать. Семнадцать оскорблений». Я ускорила шаг, пришла в класс раньше всех и ждала в темноте.

Головной шарф – он как бы двухсторонний. С одной стороны, из-за него меня в основном и травят. С другой – окружающим невдомек, что я тайно слушаю музыку.

Под шарфом наушников не видно.

А музыка – она помогает. Под нее легче перемещаться по кампусу; под нее не так тошно сидеть одной. Никто не догадывается, что у меня плеер включен – значит, никто не требует его выключить. Сколько раз меня учителя отчитывали, а я не их слушала, а музыку. Она стала для меня чем-то вроде экзоскелета – поддерживала, когда собственные мои кости отказывались служить опорой. Айпод я стащила у брата еще в прошлом году, не успел он эту штуковину купить. В класс входила, словно под саундтрек к триллеру про себя саму. Как ни странно, было в этом что-то обнадеживающее.

Начался урок. Учитель распинался, как в телевизоре с выключенным звуком. Мысли блуждали. Я поглядывала на часы, мечтала смыться. Пусто́ты в голове заполняла сегодня группа «Fugees». Я вертела пенал, любовалась механическими карандашами. У меня к ним слабость. Четыре переезда назад была у меня подруга, она путешествовала по Японии и оттуда привезла хорошенький наборчик – разноцветные карандаши, с блеском, с очень тонкими стержнями, с прикольными ластиками, а на коробке нарисована овечка и написано: «Не раскрашивай меня только потому, что я овца». По-моему, очень необычно и остроумно. И вот вспоминала я тот набор и улыбалась, как вдруг меня толкнули в плечо. Причем довольно сильно.

– Чего надо?

Я почти крикнула – от неожиданности, конечно.

Развернулась и увидела парня с перекошенной физиономией.

– Чего надо? – повторила я, теперь уже раздраженно.

Он начал говорить, но я, понятно, его слышать не могла. Достала айпод из кармана и нажала на паузу.

– Ничего себе! – Парень смущенно улыбнулся. – Ты музыку тайком слушаешь!

– Ты что-то хотел?

– Нет, нет. Я случайно тебя зацепил. Книжкой. Извини, пожалуйста.

– О’кей.

Я отвернулась и снова включила музыку.

Все шло своим чередом.

Мое имя коверкали. Учителя не знали, куда меня определить. Математик, глядя мне в лицо, пять минут распространялся на тему «Не любишь Америку – катись откуда приехал». Я в это время таращилась в учебник. Потом несколько дней квадратное уравнение из головы не шло.

Никто из ребят со мной так и не заговорил. Если не считать парня, случайно задевшего меня учебником.

Я сама перед собой притворялась, что мне параллельно.

Домой вернулась с чувством облегчения, но грустная. Ежедневное возведение стен вокруг собственного сердца ужасно изматывало, в конце дня я бывала как выжатый лимон. Меня даже трясло. Пыталась успокоиться, пока шла к дому. Только чуть высвободила голову из липкого, тяжелого тумана, как рядом затормозил автомобиль, и некая автоледи громко сообщила мне, что я теперь в Америке – значит, и одеваться должна, как принято в Америке. А меня только и хватило, что средний палец ей показать. Всю злость в школе израсходовала.

«Еще два с половиной года», – вот что вертелось в голове.

Вырваться из паноптикума, именуемого старшей школой, избавиться от чудовищ, именуемых почему-то людьми, можно будет только через два с половиной года. А до тех пор – терпеть это сборище идиотов. Потом, когда я поступлю в колледж, все наладится. Мне бы продержаться.