Александр Клыгин - Избранное. Рассказы

На крыльце все еще сидел старик. На этот раз, увидев Уотсона, он оживился.

– Привет! – сказал старик. – Ну, как, соскучился по пустыне?

– Я иду туда, – ответил Уотсон. – На всякий случай – прощайте!

– На всякий случай, до свидания, – улыбнулся старик. – В 17:24, помнишь?

– Вам виднее, – ответил Уотсон. – Боюсь, что пустыня нарушает мое восприятие времени.

– Всего-то? – спросил старик.

– Нет, – ответил Уотсон. – Она еще много чего нарушает.

И он решительно направился в пустыню.

– Эй, доктор Ватсон, я тебе дам одну маленькую подсказку, – крикнул старик ему вслед.

Уотсон остановился и оглянулся.

– Ты приехал сюда, чтобы получить ответы на все вопросы, – сказал старик. – Ответы не в пустыне. Они в тебе самом. Пустыня просто помогает остаться с собой наедине.

Уотсон почувствовал, как у него снова подгибаются колени. И в ту же секунду отель и старик исчезли. Вокруг была пустыня. Пустыня и небо. Вновь сбитый с толку, Уотсон присел на песок. И снова над ухом раздался голос:

– Здравствуй!

Уотсон вскочил. Перед ним стоял бог.

– Я хочу ее видеть! – заорал Уотсон.

– А я здесь причем? – спросил бог. – Хочешь видеть – видь. Я ничем не могу тебе помешать.

– Где она? – уже более спокойно спросил Уотсон.

– Где-то в этой пустыне, – ответил бог.

– А пустыня большая? – спросил Уотсон.

– Пустыня по размерам равна тебе самому, – ответил бог.

Уотсон огляделся. Ему показалось, что линия горизонта несколько отдалилась, и… это невозможно, но она продолжала удаляться прямо на его глазах. Пустыня была бесконечной.

– Так я бесконечен? – спросил Уотсон.

– Разберись, чего ты хочешь, – ответил бог. – Ты хочешь стать бесконечностью или хочешь видеть ее?

– А все вместе нельзя? – спросил Уотсон.

– Я этого не говорил, – ответил бог. – А ты сможешь представить себе это «все вместе»?

Уотсону не понадобилось долго думать – он понял, что все это вместе представить себе он не сможет. Мысли путались. Тогда Уотсон зажмурился изо всех сил и – увидел ее. Ее образ стоял перед глазами в переплетении пляшущих пятен света.

– Незачем так жмуриться, чтобы что-то увидеть, – донесся до Уотсона приятный женский голос.

Он открыл глаза и увидел ее – она стояла там, где только что стоял бог.

– Как? – выдавил из себя потрясенный Уотсон, разглядывая ее.

– Ты хотел что-то спросить? – спросила она.

– Как тебя зовут? – выдохнул Уотсон.

– А какое имя тебе нравится? – улыбнулась она.

– Мелинда, – ответил он.

– Ты угадал, – сказала Мелинда. – Именно так меня и зовут.

– Это невозможно! – воскликнул Уотсон, видимо, остатки рациональности на секунду взяли в нем верх.

– Почему? – спросила Мелинда. – Ты хотел увидеть меня – я здесь. Ты хотел угадать мое имя – ты угадал его. Ты хотел найти ответы на вопросы…

– Тебе мешает мир, – донесся до Уотсона голос бога. – А мир у тебя в голове.

– Весь мир у меня в голове! – тихо произнес потрясенный Уотсон. – Весь мир у меня в голове! – повторил он чуть громче, и, наконец, заорал на всю пустыню:

– Весь мир у меня в голове!

– Ты тоже в чьей-то голове, – усмехнулся рядом кто-то, одетый в «Адидас», но Уотсон не обратил на это внимания.

Вместо того чтобы прислушиваться к голосам, Уотсон подошел к Мелинде, взял ее за руку и сказал:

– Пойдем отсюда!

– Пойдем! – улыбнулась она.

Они шли по бескрайней пустыне. Временами Уотсону казалось, что они едут по пустыне в его джипе и Мелинда говорит:

– Ну, надо же, какое совпадение! Мы в один день въехали в один отель и встретились только в пустыне! Здесь, на краю света, и, правда, случаются чудеса!

Потом Уотсон стряхивал с себя полудрему, и они снова шли по пустыне. Иногда ему казалось, что они живут в его большой квартире в огромном городе. Иногда ему казалось что-то еще. Но чаще всего они молча шли по пустыне. И однажды Мелинда спросила:

– Куда же мы идем?

Уотсон и сам толком не знал, поэтому ответил то, что казалось ему очевидным:

– К горизонту.

– Конечно, – кивнула Мелинда. – И как я могла забыть? Мы идем к горизонту.

И они шли к горизонту, который убегал от них все дальше и дальше. Пустыня была бескрайней, как они сами, но они все шли и шли к горизонту, зная, что никогда не дойдут до него. И это наполняло их безграничной радостью, ибо они, близнецовые пламена, теперь навсегда были вместе. А их вечная жизнь превратилась в наполненное радостью путешествие по несуществующей пустыне к несуществующему горизонту.