Мила Дрим - Нежный плен

– Что ты собралась делать? – спросил он, не отпуская подрагивающие от озноба, плечи Годивы.

– Спать, – пересохшими губами ответила она.

– Еще нельзя спать.

– Нельзя? – девушка непонимающе посмотрела на мужчину – тот глядел на неё с невозмутимым спокойствием на лице. – Почему?

– У тебя жар, а в твоем теле слишком мало воды. Если ты сейчас не выпьешь достаточно, скоро, тебе станет совсем плохо.

– Но я не хочу уже пить, – Годива устало прикрыла глаза, – мне нужно просто заснуть.

Странно, от её слов «просто заснуть», тревога кольнула сердце Леонардо. «Она может заснуть, и уже не проснуться», – не спрашивая разрешения мужчины, шепнул внутренний голос.

– Ты обязательно поспишь, но сначала тебе нужно выпить это, – воин потянулся к кувшину.

– Это что – вино? – поморщившись, прошептала Годива.

– Вино? – Леонардо цинично усмехнулся. – В вине точно нет исцеления, только болезни, а, порой, и смерть. Это – чистая вода. Выпей её, и я дам тебе заснуть.

Спорить не было ни сил, ни желания. К тому же, через туман болезненного состояния, Годива понимала – Леонардо прав. Поэтому, девушка послушно выполнила его просьбу-приказ. Свежая, отчего-то сладкая, вода потекла по разгоряченному горлу. Трудным был только первый глоток, а потом, тело, вспомнив, то, в чем так нуждалось, жадно затребовало и приняло еще и еще.

– Спасибо, – благодарно прошептала Годива, снова прикрывая глаза.

– Вот теперь ты можешь немного поспать, – разрешил Леонардо, поднимаясь на ноги. – Ложись.

Девушка только этого и ждала. Повернувшись на бок, легла. Все равно озноб не оставлял её, и в попытках согреться, Годива поджала руки-ноги. Может, хоть так станет чуточку теплее?

Леонардо как раз шел в направление к своему коню, чтобы, наконец, лично заняться им, когда, не сдержавшись, обернулся, бросая на свою пленницу взгляд. Она лежала, скрючившись от холода. Даже отсюда, было видно, как подрагивает её стройное тело. Тяжело вздохнув, мужчина забрал с седельного мешка шерстяное одеяло. Уверенным шагом, игнорируя любопытные взгляды некоторых из воинов, Леонардо вернулся к Годиве. Мужчина задержал взор на её лице – румянец стал чуть бледнее, но жар, пока еще, не отпускал девушку. Её тонкие веки, пронизанные синими венками, подрагивали, а с полуоткрытых губ то и дело срывался приглушенный, тревожный стон. Белокурые волосы, выбившись из косы, разметались по плечам. Отчего-то захотелось аккуратно убрать их в сторону. Леонардо проигнорировал это желание. Просто укрыл Годиву одеялом.

Затем – снова направился к своему коню. Очищая Барону копыта от камушков, Леонардо то и дело посылал свой взгляд в сторону спящей пленницы, дабы удостовериться, что никто из воинов не подошел к ней слишком близко. Это нельзя было назвать ревностью, скорее, чувством ответственности за своё имущество. Звучало, конечно, грубо, но Годива принадлежала ему, Леонардо. И только ему теперь предстояло решать, что делать с прекрасной саксонкой.

Закончив с копытами Барона, воин принялся растирать круп коня скребницей. Делая кругообразные движения по телу, Леонардо продолжал размышлять о Годиве. Не хотел думать о ней, но мысли так и лезли в голову. Если бы это была другая женщина, воин отправил бы ее, либо ко двору короля, либо в монастырь. Чтобы не мешала. Но Годива… помимо того, что оказалась прекрасной, нежной девушкой, не совершившей против Леонардо ничего дурного, она являлась той самой девочкой из его прошлого… Прошлого, которое мужчина, иногда, хотел забыть. Прошлого, которое частенько прожигало ему грудь.

Единственным светлым пятном в нём была та белокурая малышка.

Воин, сжав челюсти от непонятных чувств, подкрадывающихся к нему со всех сторон, прошелся быстрыми, короткими движениями против шерсти коня, удаляя грязь. Затем, настал черед мягкой тряпицы, которой Леонардо принялся полировать шерсть Барона до тех пор, пока она не заблестела. Закончив заниматься животным, воин, с неким чувством облегчения, пошел в сторону спящей пленницы.

Было уже послеполуденное время. Солнце, миновав зенит, медленно, но уверенно склонялось к западу. Легкий ветерок донес до носа мужчины пока ненавязчивый аромат жухлой листвы. Осень только начиналась, но, без сомнения, ночи, с каждым днем будут все холоднее. И эта ночь вряд ли будет исключением. Наконец, Леонардо подошел к Годиве.

Она лежала неподвижная. На лице застыло беспокойное выражение, а вся поза показывала, как холодно девушке. В ней во всей было столько уязвимости и невинности, что Леонардо, глядя на Годиву, невольно увидел её той самой малышкой, которую ему удалось спасти. Не сдержавшись, воин опустился рядом с девушкой и взял её на руки, прижимая к себе.