Надежда Волгина - Елена Прекрасная

К тому моменту, когда Макар покинул ванную с одним полотенцем на бедрах, картофель уже закипал, а рядом с плитой высилась гора нарезанного лука, от которого у меня уже слезились глаза и потек нос. С хорошеньким же видом я встретила дорогого гостя, нацепив на лицо вежливую улыбку и не нарочно шмыгнув носом. Да и он тоже хорошо – выперся из ванной полуголый. Кубики на его торсе так и притягивали взгляд, а не смотреть пониже пояса вообще получалось с трудом. Я вообще не знала, куда можно смотреть, а потому доверчиво заглянула в его серые и довольно холодные глаза.

– Располагайтесь в гостиной. Вещи можно разложить в шкафу, я специально освободила для вас полку. Скоро будет готов ужин…

– Понял, – перебил меня он. И сделал это уже не впервые. В который раз закрались сомнения в его воспитанности. На воспитанного и учтивого этот мужчина явно не тянул. А вот грубостью от него несло за версту. – Брат где?

– Ушел в магазин, – все так же приветливо и по-простецки ответила я, борясь с желанием нагрубить или пустить в ход сарказм, которым частенько увлекалась. – Как-то мы не подготовились с ним к вашему приезду, – глуповато улыбнулась.

– Давай ты мне не будешь выкать, – едва уловимо скривился Макар. – Все же почти родственники, или у вас с Генкой не серьезно?..

Тут я порядком растерялась, не зная что можно ответить. Что-то слишком часто в последнее время сообразительность меня стала подводить. То, что по официальной версии мы с Генкой живем вместе, еще не делает нас женихом и невестой. Кто сейчас так не живет? А потом многие просто разбегаются и даже умудряются оставаться друзьями. Так кто же я по роли для друга? Неужто невеста? Это все осложняло. Но судя по выражению лица Макара, мою растерянность он тоже принял за проявление скромности.

– Ладно, это не мое дело, – быстро улыбнулся и так же быстро спрятал улыбку. Но я успела заметить, как на миг от нее потеплели его глаза. – Надеюсь, на свадьбу позвать не забудете, если надумаете. Пойду оденусь… – и скрылся в комнате к моему облегчению. Можно было вернуть лицу нормальное выражение.

Одевался он как раз до того момента, когда в квартиру вбежал запыхавшийся Гена. Мало того, что тот принес филе, так еще и отвлек внимание брата на себя, перехватывая того на пути в кухню. Я же смогла спокойно заняться готовкой, впервые получая от нее удовольствие. Почему-то хотелось удивить гостя. Может он и привык ко всяким там изыскам, но вкуснее моих медальонов точно не ел. И главное, что готовились те очень быстро. К тому моменту, как я взбила в блендере картофель с молоком и маслом, превращая все это в пышное пюре, уже и медальоны запеклись в духовке.

А вот за ужином нам с Генкой предстояло испытание. С разговоров семейных и об общих знакомых Макар круто перешел к настоящему допросу, засыпая нас с другом вопросами. Где и как познакомились, как давно это случилось, почему решили жить вместе… Благо тут практически не приходилось выдумывать, можно было придерживаться правды, разве что не забывать, что я сирота.

А вот когда Макар попросил меня рассказать о жизни в детдоме, пришлось туго. Дело в том, что все мои знания сводились к книгам, среди знакомых не было воспитанников детдомов. Да и книги даже с натяжкой не тянули на современные. Ну откуда знал Макаренко, живя сто лет назад и ваяя свою «Педагогическую поэму», как дело обстоит у сирот сейчас? Не знала этого и я.

Но тут включилась моя изобретательность и память. Собирая по крупицам, что слышала и видела хоть когда-то раньше, я даже умудрилась нарисовать в воображении довольно старенькое здание, где жили, росли и воспитывались порядка пятидесяти детишек. А местом дислокации выбрала ближайшее Подмосковье, расположить вымышленный детдом в столице не рискнула. Да и за городом легче было придумывать себе всякие приключения. Вопрос поступления воспитанницы детдома в один из престижных ВУЗов Москвы Макар упустил, чему я могла тихо радоваться. Как ответила бы на него, понятия не имела.

Расходились мы по комнатам практически родственниками. То ли от сытного ужина, то ли проникнувшись ко мне состраданием, но гость наш значительно подобрел, и даже улыбался в два раза чаще.

На лекциях по политологии я обычно незаметно дремала. Даже умудрялась делать это с открытыми глазами, полностью отключаясь от внешнего мира под тихий монотонный голос лектора. Да и сам лектор, надо заметить, мало интересовался тем, чем занимаются на его лекциях студенты – бубнил себе, знай, у доски и не обращал ни на кого внимания.