Эми Лорин - Быть любимой

«Дворники» монотонно скользили по стеклу, тщетно пытаясь справиться с потоками дождя. Время от времени большая машина слегка вздрагивала от мощных порывов ветра, но загорелые мужские руки уверенно держали руль.

Вдруг в тишине раздался щелчок зажигалки и темноту прорезала вспышка. Язычок пламени коснулся сначала одной сигареты, затем другой. Нежные тонкие пальцы вложили одну из них в сильную руку мужчины.

— Мэт!

Это прозвучало как вздох, едва слышно. Кэтрин и сама не поняла, что сказала это вслух.

— Гм-м? — Глаза мужчины не отрывались от дороги, еле различимой в потоках дождя.

Вздрогнув, она посмотрела на него, потушила сигарету и улыбнулась, осознав, что вслух произнесла его имя.

— Ничего, — мягко проговорила она. — Просто Мэт.

Мэт быстро взглянул на нее. Нажатием кнопки он опустил стекло. Описав широкую дугу, сигарета полетела в окно. Мэт закрыл окно и бросил внимательный взгляд в зеркальце заднего вида. Машина замедлила ход и съехала с шоссе на мокрую траву обочины.

Вдоль дороги, словно часовые, стояли деревья. Их ветви, отяжелевшие от дождя, почти касались земли, образуя нечто вроде свода тоннеля. В этом импровизированном тоннеле Мэт и остановил свой «Линкольн». Поникшие ветви не только закрывали их от дождя и ветра, но и заслоняли от проезжающих машин.

Кэтрин молча наблюдала за ним. Когда Мэт выключил зажигание и закрепил ручной тормоз, она ощутила прилив волнения. Он легонько толкнул ее плечом и сказал:

— Подвинься!

Она мгновенно подчинилась, подвинувшись вплотную к правой дверце. Мэт двинулся за ней и, как только руль перестал мешать, повернулся и обнял ее.

Кэтрин уже ждала этого. Она подняла голову, чуть приоткрыв губы, и Мэт, наклонившись, приник к ее губам.

Гладя его плечи, она почувствовала, как напряглись его мышцы, и с легким вздохом обвила руками его шею, прижимаясь к сильному мужскому телу. Объятия Мэта ослабли, он взял ее за плечи и слегка повернул к себе, прижимая к спинке. Это было все равно, как если бы ее поглотил неумолимый поток, — сама мощь его подавляла. «Боже, — подумала Кэтрин, — как же я хочу его!» С некоторым удивлением она осознала, что это желание преследует ее все последние сорок восемь часов.

Его поцелуй был глубоким и долгим, и Кэтрин полностью растворилась в нем, забыв, где она и что с ней. Все, что нужно было ей сейчас, — это мужчина, обнимающий и целующий ее, горячие губы и нежные руки.

Когда Мэт оторвался от ее губ, она, тихо застонав, прижалась к нему, желая продлить это мгновение.

— Проклятье!

Тщетно пытаясь устроиться поудобнее, Мэт недовольно пробормотал:

— Я уже слишком стар, чтобы заниматься любовью в машине, даже такой просторной. — Затем он прошептал, склонившись к ее уху: — Ты просто колдунья, Кэйт, ты это знаешь?

Смеясь, она ответила:

— Конечно, я наложила на тебя заклятье, и теперь ты полностью в моей власти!

— Да, и причем очень давно, — отозвался он, и Кэтрин удивленно посмотрела на него. Но Мэт тряхнул головой и переменил тему: — Нет, так мы никогда не доберемся до дому! — Оторвавшись от нее, он снова переместился к рулю и добавил: — А теперь сиди тихо и веди себя прилично!

— Это я-то веду себя неприлично? — возмущенно воскликнула Кэтрин. — Да я всего лишь произнесла твое имя!

— Ну так не произноси его больше и не смотри на меня так, если не хочешь, конечно, оказаться в первом же мотеле, который нам попадется!

— Слушаюсь, сэр! — ответила она с подчеркнутой покорностью.

Посмотрев на нее с мимолетной улыбкой, Мэт направил машину обратно к шоссе.

Кэтрин откинулась на мягком кожаном сиденье, изучая Мэта из-под полуопущенных век.

Его крупная фигура заполняла собой все пространство за рулевым колесом. Большой, подумала она. Это слово как нельзя лучше характеризовало его. Рост под два метра, широкие мощные плечи, длинные мускулистые руки и ноги. Причем, как она знала, ни грамма лишнего веса. Голову венчала копна вьющихся густых рыжевато-каштановых волос. Лицо было бы красивым, если бы не излишняя резкость черт. Прямой нос, высокие скулы и твердый волевой подбородок были покрыты загаром. Темные брови подчеркивали блеск серо-голубых глаз — самых притягательных, которые Кэтрин когда-либо видела. Сорок три года потребовалось, чтобы Мэтью Мартин стал таким, как сейчас. Сорок три года неустанного труда, борьбы, постоянного движения к цели. И он выкладывался полностью, оказываясь умнее, быстрее, напористее многих других. Некоторые ненавидели его, некоторые любили, и, отметила про себя Кэтрин, почти все побаивались.