Тилли Коул - Тысяча незабываемых поцелуев (ЛП)

Множество вишневых лепестков развевалось на ветру.

— Они улетают... — сказала она.

На краткое мгновение я закрыл глаза. Было уместно, что Поппи покидала нас в тот же день, когда вишневые деревья теряли свои лепестки.

Они направляли ее душу домой.

Поппи дышала поверхностно, и я наклонился вперед, зная, что время настало. Я прижал свой лоб к ее в последний раз. Поппи подняла свою мягкую руку к моему лицу и прошептала:

— Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Поппимин.

Когда я отстранился, Поппи посмотрела мне в глаза и сказала:

— Я увижу тебя в твоих снах.

Пытаясь сдержать свои эмоции, я прохрипел в ответ:

— Я увижу тебя в своих снах.

Поппи вздохнула, и умиротворенная улыбка воцарилась на ее лице. Затем она закрыла глаза, приподняв подбородок для нашего последнего поцелуя, пока ее рука сжимала мою.

Наклонившись к ее рту, я прижался к ее губам в нежном, самом значимом поцелуе. Поппи выдохнула через нос, ее сладкий запах захватил меня... и она больше не дышала.

Неохотно отстранившись, я открыл глаза, теперь наблюдая за вечным сном Поппи. Она была такой же красивой, как и в жизни.

Но я не мог оторваться от нее и прижался в еще одном поцелуе к ее щеке.

— Тысяча первый, — прошептал я громко. Я целовал еще раз и еще раз. — Тысяча второй, тысяча третий, тысяча четвертый. — Ощутив руку на своей руке, я поднял голову. Мистер Личфилд печально тряс головой.

Так много эмоций накатило на меня, и я не знал, что делать. Теперь уже замершая навечно рука Поппи оставалась в моей, и я не хотел ее отпускать. Но когда опустил взгляд, то понял, что она вернулась домой.

— Поппимин, — прошептал я и посмотрел в окно, наблюдая, как улетают опавшие лепестки. Снова отвернувшись, я увидел ее банку с поцелуями на полке, одинокое бумажное сердце и ручка лежали рядом. Я поднялся на ноги, взял их и бросился на крыльцо. Как только воздух ударил мне в лицо, я прислонился к стене, пытаясь сморгнуть слезы, текущие по моему лицу.

Упав на пол, я положил сердце на колено и написал:

Открыв банку, я положил теперь уже исписанное сердце внутрь и крепко закрыл ее. Затем...

Я не знал, что делать. Осматривался вокруг себя в поисках помощи, но ничего не было. Я поставил банку рядом с собой и обернул руки вокруг коленей, раскачиваясь вперед-назад.

Раздался скрип ступеньки. Когда я поднял голову, мой папа стоял возле меня. Я встретился с ним взглядом. Он сразу понял, что Поппи ушла. Слезы немедленно затопили его глаза.

Я больше не мог сдерживать слезы, поэтому выпустил их, в полную силу. Как раз в этот момент вокруг меня обернулись руки, я напрягся, затем понял, что меня обнимает отец.

Но на этот раз я нуждался в нем.

Он был мне нужен.

Отпустив остатки гнева, который все еще сдерживал, я упал в объятия папы и освободил едва сдерживаемые эмоции. И папа позволил мне это. Он оставался со мной на крыльце, когда день перешел в ночь. Он держал меня, не проронив ни слова.

Это был четвертый и последний момент, определивший мою жизнь, — когда я потерял свою девочку. И зная это, мой папа просто обнимал меня.

Я был уверен, что если бы внимательно прислушался к ноющему вокруг ветру, я бы услышал, как губы Поппи расплываются в улыбке, когда она танцует на своем пути домой.

***

Поппи была похоронена неделю спустя. Церемония была красивой, как она и заслуживала. Церковь была маленькой; идеальное прощание с девушкой, которая любила свою семью и друзей всем сердцем.

После церемонии я решил не идти в дом родителей Поппи, а направился к себе в комнату. Меньше чем через две минуты раздался стук в дверь, и вошли мама с папой.

В руках папы была коробка. Я нахмурился, когда он положил ее мне на кровать.

— Что это? — спросил я в замешательстве.

Папа сел и положил руку мне на плечо.

— Она попросила нас отдать ее тебе после похорон, сынок. Она подготовила ее втихушку до смерти.

Сердце глухо забилось в груди. Папа постучал по запечатанной коробке.

— Там есть письмо, которое ты должен прочитать первым. И несколько коробок. Они пронумерованы согласно тому, как ты должен открыть их.

Папа встал на ноги, и как только начал уходить, я схватил его за руку.

— Спасибо, — сказал я хрипло. Он наклонился, поцеловав меня в макушку.

— Люблю тебя, сынок, — сказал он тихо.

— Тоже люблю тебя, — ответил я, имея в виду каждое слово. На этой неделе наши отношения стали проще. Короткая жизнь Поппи показала мне, что я должен научиться прощать. Я должен любить и жизнь. Долгое время я обвинял своего отца во многом. В конце концов, моя злость принесла только боль.