Ана Лопа: Яблоко седьмого дня

Эйпл (яблоко). Так меня зовут. После моего рождения родители даже не сомневались в том, какое имя мне дать. Еще бы, родиться в саду площадью в три гектара, под яблоневым деревом. И даже если у них и были другие варианты с именем для дочурки, то они тут же отпали.

Внешне мне это имя совсем не подходило. И уже в старшем возрасте рассматривая себя в зеркале, я видела девушку со смуглой кожей и черными длинными волосами, а не светленькую девочку которой бы больше подошло это имя.

До того времени как мне исполнилось восемь лет, мы жили очень хорошо. С этим периодом жизни связаны самые теплые воспоминания, самой настоящей семьи. Если мои сверстники спешили с интересом в школу, то я наоборот неслась что есть силы, на своем зеленом велосипеде домой. Я любила эти обширные земли Виржинии. Я любила наш дом. Чувство свободы накрывало меня с головой, когда я пролетала местные владения. Дом — это свобода! А школа — это обязательство. Девочки в школе порой рассказывали секреты про свою семью, о том, что они часто ругаются между собой, у кого- то семьи были в разводе, а я молча наблюдала за этим. Я боялась того, что если я расскажу как нам хорошо, как я люблю возиться по дому, и помогать маме с папой, если я расскажу, с какой любовью и нежностью они смотрят друг на друга и на меня, — то все исчезнет.

Вне дома я была замкнутым ребенком, не пыталась всему научиться, и начать жить быстрее всех. То, единственное в чем я не давала себе ограничений, это были уроки танцев. Самое главное для меня было то что, когда танцуешь не нужно говорить. И мне нравилось все, что со мной происходило в тот период. Но, как известно все хорошее быстро заканчивается. Чуть позже в новой школе меня спросят, сколько длится детство? и я отвечу: «мое детство длилось восемь лет».

Наше владение купили очень быстро. Даже не пришлось прикручивать доску с надписью о продаже, на которой я лично вырисовывала каждую букву, заливаясь слезами. Мама видела, как мне было плохо, видела, как я не хотела уезжать. Взяв меня за руки, она сказала:

— Милая, ты уже большая девочка. Ты должна понять, что теперь нам нужно держаться вместе и не отчаиваться.

Я тогда не понимала, зачем мы продали наш Рай. Я чувствовала, что от меня что — то скрывают, я должна была знать правду.

— Мамочка, скажи, почему мы уезжаем? — Спросила я.

Она притянула меня к себе поближе, и крепко обняла, немного покачивая.

— Эйпл, папе становится плохо с каждым днем. Милая, он болеет, и ему нужна качественная медицинская помощь. — Помнишь дядю Френка? — Спросила мама. Я лишь кивнула головой.

— Ну, так вот, он очень хороший папин друг и нашел отличных врачей. И именно поэтому мы переезжаем в северную часть Флориды. Тебе там тоже понравиться, уверяла она. Я больше не плакала и все поняла. Только лишь спросила:

— А врачи в том месте, правда, хорошие? Мама улыбнулась, щелкнула меня слегка по мокрому носику и ответила, — они замечательные! В тот день для меня многое встало на свои места, и я перестала тратить время на слезы. В тот день я начала прощаться с этим местом навсегда.

Флорида ассоциировалась у меня с шестью вещами: морепродукты, жара, новая школа, новый дом (с небольшим участком земли), с больницей в которой папа лежал полгода после операции. И наконец, самая главная ассоциация девятилетней девчонки — это огромное кладбище, которое я увидела впервые в своей жизни, когда хоронили отца. Он оставил нас в этом ужасном месте навсегда.

Первое время было тяжело. Мама была дежурным врачом, и сама не раз видела, как умирают люди. Но потерять любимого человека, оказалось труднее. Говорят, время лечит. Время не лечит, оно лишь заглушает боль, притупляя ее ощущение. Боль утраты будет жить вечно! Мы обе плакали по ночам, и по очереди приходили друг друга успокаивать. Затем все пошло своим чередом. Мы учились жить по — новому. Жить без папы. Вдвоем. И у нас неплохо получалось. Мы даже научились экономить наши средства. Жизнь в новой школе немного изменилась по сравнению с предыдущей жизнью. Я уже не боялась о себе, что то рассказать, но при этом меня и не допытывали расспросами. Мне нравилась моя школа.

В старших классах я стала черлидершей, в школьной группе поддержки. Я продолжала свое любимое занятие танцами и обзавелась пол дюжиной поклонников. Я не ходила на свидания, не обжималась на последних рядах в кинотеатре, меня даже за руку никто не держал с целью проводить до дома.