Мария Высоцкая - Неделимые

Глубокий вдох, переполненные воздухом легкие и отчетливо слышавшийся стук собственного сердца. Робость растаяла так же мгновенно, как и появилось, стоило распахнуть дверь белоснежной палаты. Вошел, но медлил. Кроткие, совсем несмелые шаги в сторону жены, которая улыбалась посапывающей на руках малышке.

Рита зачарованно смотрела на крохотное личико дочери – душа пела. В глазах блеснули слезы, слезы радости. Она так ждала их появления, читала сказки, рассказывала истории, и уже знала, что они слышат, понимают ее. Дверь отворилась, и в палате появился Егор. Марго подняла глаза, губы растянулись в улыбке, от которой на щеках проступили ямочки.

- Привет, - шепнула, поджав губы. Егор продолжал стоять у самого входа, еще ни разу она не видела мужа таким волнующимся, слегка растерянным, но счастливым. То, что он рад чувствовалось на расстоянии, теперь она знала, что он любит ее, их.

- Привет, - прокашлялся в кулак и, наконец-то, сдвинулся с места. Коснулся ладонью ее лица, сорвал легкий, но такой нужный сейчас поцелуй. - А где...? – осмотрелся в палате. - У нас же двойня?

- Двойня, не переживай, - улыбнулась, - на кислород унесли.

- Это девочка или мальчик?

- Девочка. Женечка, давай назовем Женей. Знаю, что мы хотели по- другому, но я как только на нее посмотрела, то сразу поняла - она Женечка... Евгения Егоровна, мне кажется хорошо. - Рита продолжала говорить что-то еще, но Егор слышал все слишком расплывчато, глухо. Он смотрел на этот крохотный, зевающий, морщащийся сверток и проваливался в какой-то другой, сумасшедший мир. Мир, полный любви.

- Маргарита Павловна, я ребеночка принесла, - прожужжала медсестра, вошедшая в палату. Она, не останавливаясь, направилась к Егору, чтобы отдать ребенка. - Егор Сергеевич, поздравляю, - протянула закутанного в конверт младенца.

Егор аккуратно вытянул руки, в которых этот крохотный мальчишка казался еще меньше.

- Вот так, хорошо, вы только головку придерживайте, - прокомментировала сестра и удалилась.

- Такие маленькие... - прошептал, сосредоточив все свое внимание на ребенке, - крохи.

- Не успеем опомниться, как они вырастут.

Егор внимательно посмотрел на жену.

- Я люблю тебя, - улыбнулся, - я очень тебя люблю. Вы - самое дорогое, что у меня есть. - Рита смахнула подступающие слезы.

- И я тебя, больше жизни.

» Глава 30

Суматоха, выписка, сумасшедшие гонки по магазинам, ночи без сна и еще куча испытаний свалившихся на голову новоиспеченным родителям. Легкая, приятная усталость. А в душе горячее, сильное, разливающиеся по телу волнами, чувство любви.

Рита еще никогда не была так счастлива. Только сейчас, спустя неделю после выписки, она окончательно пришла в себя, свыклась со всеми изменениями, почувствовала себя нужной. Пока была беременна часто думала о том, как ее мать стала такой. Чужой, бездушной. Ломала голову, но так и не смогла выделить для себя ни одной здравой мысли на этот счет. Да и нужны ли они, эти мысли?

Ее мать казалась далекой. Отчасти смутной. Рита не помнила ласки, заботы – в голове лишь эхом отдавались предательства. Да, именно предательства. Ее мать была предательницей по отношению к семье, к маленькой Рите, даже по отношению к отцу. Возможно, не будь Ольга такой, их семья была бы другой: дружной, крепкой, настоящей. Отец часто жалел о том, что женился на Ольге, но его учили, закостенело вклинили в мозг - впрягся в воз, не смей бросать. Вот он и не бросал. Тянул, зарабатывал деньги, а после, окончательно отчаявшись, рухнул с обрыва головой вниз - сдался и превратился в мать. Стал таким же холодным и далеким.

Рита не могла точно сказать, когда это произошло. Из своего детства она помнила лишь улыбку отца и вечное недовольство матери, но после и она, его улыбка, стерлась с губ, словно ее никогда и не было. В доме появилась Фрекен Бок. Грузная, строгая, чужая тетка. И жизнь всей семьи на высоких скоростях покатилась, с еще более высокого обрыв, откуда уже не было спасения.

Она старалась не думать об этом. Но как об этом не думать?! Смотря на своих детей, Рита просто не понимала, как можно их не любить? Как можно лишить их своей любви? Это невозможно.

Егор не вмешивался в ее душевные переживания до поры до времени. Не мог смотреть, как она мучает себя, терзает этими мыслями. Он прекрасно понимал, как это когда семья переживает подобное, только вот его мать не сдалась, она была сильной, а вот Риткин отец не смог вытянуть все в одиночку. Сдался, слился, струсил. Синонимов тысячи, но не один не передаст тех переживаний и страданий, которые в этот момент чувствует ребенок, попавший в эту коварную ловушку, ловушку, созданную его собственной семьей.