Елена Квашнина - Четыре Ступени (СИ)

Столь мелкая месть Светлану, разумеется, не удовлетворила. Дала лишь временное облегчение. На стражу её интересов встала Малькова. До конца сессии она не отходила от подруги. На любую попытку однокурсников съехидничать отбрёхивалась:

- Тебе кто это сказал? Катин? Я думала, ты знаешь, какое он брехло. Сам не смог, импотент драный, а на Светку валит!

Не сказать, чтобы студенческий народ уверовал в слова Натальи полностью, однако, словам Джона уже полного доверия не было. Впереди маячили летние каникулы. Значит, и время прийти в себя, успокоиться. Не забыть, нет. Но, по крайней мере, заново научиться уважать себя.

*

Лето Светлана провела на даче, обихаживая родительские грядки. В самом деле, успокоилась. Для себя, словно на шахматной доске, расставила по заслуженным ими местам Катина, Королёва, тех, кто будет смеяться над ней, перешёптываться за её спиной. Она вышла из этой глупой истории посильнее. Более неуязвимой, что ли? Не совсем так. Она научилась прятать свои чувства. И ещё стала бояться ближе подходить к людям. Стала бояться боли, которую люди могли причинить ей специально или невзначай. Внешне всё такая же приветливая, отзывчивая, она закрыла душу толстой скорлупой. Относительно будущего избранника её взгляды определились окончательно и, казалось, бесповоротно. Только настоящий рыцарь. Без страха и, самое главное, без упрёка.

*

Со второго курса дела у Светланы пошли лучше. История с Джоном не то чтобы забылась всеми, она теперь обрела новую окраску. Джон вдруг начал ухаживать за ней у всех на глазах. Ничьих языков не боялся. Ну, не вдруг, конечно, начал ухаживать. Светлана знала причину.

Первого сентября она собиралась в институт особенно тщательно, памятуя двухмесячной давности наставления Мальковой. Даже тени на веки нанесла. Даже ресницы подкрасила. Никогда не любила косметику, а тут вдруг взяла и намакияжилась. Хотела быть во всеоружии, хотела чувствовать себя уверенней. Розовой с перламутром помадой губы себе мазнула. И осталась довольна собственным отражением в зеркале. Новые джинсы хорошо облегали бёдра, подчёркивали длину и красивую форму ног. Небольшое количество косметики слегка изменило лицо. Глаза казались глубже, загадочней. Чисто промытые волосы отливали в золотинку. Светлана и раньше иной раз подкрашивалась. На вечеринки или в честь праздников. Но так удачно у неё получалось редко. Удача придала уверенности, подняла настроение. Она и подумать не могла, что блестящие от радости глаза делали её хорошенькой без всякой косметики.

Радость радостью, а и волнение, само собой, присутствовало. Как-то её встретит не особо к ней ласковая группа? О чём подумают Катин, Королёв и другие неприятные особи?

Она столкнулась с Катиным в дверях института. Входила торопливо, боясь опоздать, не успеть перед лекцией пересечься с Мальковой. А Джон выходил. В руках держал пачку сигарет. Видимо, он пришёл раньше, поболтался по этажам и, стремясь с толком использовать оставшиеся четверть часа, отправился на улицу курить.

- Здравствуй, Жень, - небрежно бросила Светлана. Поздоровалась сама от неожиданности. Никак не предполагала первым в институте встретить именно его. Поздоровалась и сделала попытку проскочить мимо. О, как ей в тот момент была необходима Наталья! Она и рванулась в стремлении найти Малькову немедленно. Всё же успела краем глаза заметить - Джон в буквальном смысле споткнулся, увидев её. Замер сначала, не ответив на приветствие. Потом спохватился, поймал за руку и несильным рывком вернул девушку на прежнее место.

- Здравствуй, Светка!

Замолчал, глядя восхищёнными, впитывающими её новый облик глазами. Необъяснимое случилось в Светлане в один миг. Тихий хлопок в душе, словно лопнул мыльный пузырь. Исчез интерес к Катину вообще. Скучно ей вдруг стало не только смотреть на него, но и рядом стоять. Исчезла пугающая раньше зависимость от Джона и его поведения. И Катин это почувствовал, уловил невидимым душевным локатором. Нечто жалкое начал лепетать. Спрашивал, сам рассказывал. Светлана больше не торопилась сбежать. Вежливо выслушивала, переминаясь с ноги на ногу. Смертельно скучала. Не уходила. Надо ли выказывать человеку свои истинные чвства? Бедненький Джон. Но ей не было его по-настоящему жаль. Она сравнивала своё отношение к нему с обзором достопримечательности в бинокль. Раньше смотрела на Джона в маленькие окуляры и видела его увеличенным. Теперь бинокль перевернулся другой стороной. Джон выглядел таким маленьким-маленьким, ничего не значащим.