Кора Брент - Помни меня (ЛП)

Мэддокс покачал головой. Все эти разговоры о Габриэле и Дженсене были неуместны. Пусть видят, что он пришел. Пусть выставят на гребанный показ все, о чем он заботился. Он не собирался возвращаться к ним. Он собирался увидеться с отцом.

Мэддокс встал, потянулся и сделал несколько шагов в темноту, подняв руки к луне, когда рядом начала выть кучка койотов.

— Эй, — позвал Грей. — Так почему же его зовут «Священник»?

Мэддокс рассмеялся. — Я думаю, потому что еще в его времена старик был кем-то другим. Даже моя мама называла его «Священник».

Грей поднялся на ноги и оперся о катушку. — Ты скоро уезжаешь?

— Да, — Мэддокс посмотрел прямо на луну. Она сегодня была интересного, оранжевого цвета. — Я выеду отсюда к рассвету. Не могу сказать, когда я вернусь. Может быть через несколько дней, может быть через несколько недель, — он чувствовал себя неуютно назначая время, хорошо зная, что это зависит от того, сколько его отец будет цепляться за жизнь.

— Мэд, — сказал Грей, — хочу сказать, что пока тебя здесь не будет, ты всегда можешь позвонить мне.

Мэддокс улыбнулся. — Я позвоню, Грей.

Они задержались в темноте ненадолго, и немного поговорили о неважных вещах. Грейсон не говорил это, но Мэд знал, что он жаждал попасть внутрь трейлера к Промиз. Они никогда не могли насытиться друг другом. Трейлер Мэддокса был всего в пятидесяти ярдах. Он каждый день мог ясно слышать, как они никогда «не насыщались» друг другом. Он прервал Грея, чтобы поблагодарить его за то, что должно быть между братьями, а затем ушел, пересекая песчаный простор к его собственному месту проживания.

Мэддокс сел за свой крошечный стол и закурил очередную сигарету, оглядывая свое жилое помещение. Было грязно и безвкусно. Однажды хорошо воспитанная надзирательница обозвала это место «словно внутри ума шестнадцатилетнего извращенца». Но она все равно сняла свой горячий костюмчик посереди всего этого, и позволила ему оттрахать её по-собачьи.

Мэддокс действительно было дважды насрать, что его место, выглядело в его же собственных интересах. Он развесил сексуальные плакаты на стенах для эффекта, позволял своим темным волосам застилать глаза, когда искоса бросал взгляд на выбранный лакомый кусочек, ожидая, что она поерзает и впустит его между своих ног.

Было еще не поздно, но Мэддокс истощился за время езды под палящим солнцем до Феникса и обратно. Он разделся догола и запрыгнул в постель, желая поспать. Но ночь не была к нему милосердной и воспоминания не знали, что им тут не рады. Он надавил на глазные яблоки и опять увидел ее лицо. И кое-что еще. Мэддокс вдруг стал бл*дски твердым, когда припомнил, прежние времена, она почти была его. Его рука спустилась, поглаживая член по всей длине, пока он вспоминал.

К тому моменту у него была туча других любовниц, но не было её. Габи почти застеснялась в первый раз, когда он расстегнул её бюстгальтер. Затем, когда он начал облизывать эти прекрасные сиськи, она, казалось, не могла насытиться. Она запустила пальцы в его волосы, когда прижимала грудь к его рту, ни сколько не возражая, в день, когда окончательно он снял с неё трусики. Она была такой влажной, и такой тугой, что он не знал, как смог отступить и прекратить это. Но он чувствовал, как она напряглась, когда его член пытался найти вход, и он знал, что она не совсем была готова. Она слышала разговоры и видела его отношения с другими девушками, которых он бросал. Он хотел, чтобы она ему доверяла. И поэтому он решил подождать, даже если это прикончит его.

Вместо этого, его убило ее желание верить худшему о нем, когда пришло время сделать выбор. Она открыла себя для его брата. Это был только один раз, настаивал Дженсен, но к тому моменту они оба умерли для Мэддокса. Когда он обнаружил, что ко всему прочему будет ребенок, он смылся, не в состоянии вынести вида их окончательного счастья.

Мэддокс еще дрочил, но сейчас он был вне себя. Он готов был кончить сильно и яростно.

— Черт, детка, — он стиснул зубы, его охватила судорога, — ПОЧЕМУ? Бл*ть почему?!

Когда кончил, Мэддокс перевернулся, ожидая пока дыхание успокоиться. Затем он стер свою сперму с бедра и заснул.

Когда он проснулся, было все еще темно, но он решил отправиться в путь. Быстро приняв душ и упаковав только те пожитки, которые можно было аккуратно уложить на байк, он спокойно закрыл дверь трейлера.

Шорох песка под ногами был невероятно громким, когда он шел по нему до бара, где был припаркован его мотоцикл. Медленно, не желая никого будить, он нехотя покинул Куартзсайт и своих парней.