Лиз Реинхардт: Двойное дыхание (ЛП)

— Ну, если оценка будет групповой, то будет оценен только один листок, — отметила я. — Так давайте его и сделаем.

— Чушь собачья, — пробормотала Линн и начала записывать свои ответы, неистово водя ручкой.

Саксон подмигнул мне и придвинул свой стул так, что наши плечи соприкоснулись. От него пахло одеколоном. Я миллион раз чувствовала запах одеколона от парней, но аромат, исходивший от него, заставлял меня хотеть уткнуться головой в его грудь и вдыхать, пока мои легкие не заполнятся им. Ручка задрожала в пальцах. Саксон склонился над моей открытой книгой, словно просто проверял страницы. Его горячая рука прижалась к моей, щека почти касалась моего лица.

— Ты приехала на велосипеде, — его голос был настолько тихим, что Линн даже не взглянула на нас.

Он заметил, что я приехала на велосипеде? Как? Когда? Почему я не заметила его утром? У меня закружилась голова. Сказать. Мне нужно что-то сказать.

— Ага, — наконец-то выдавила я, — я приехала сюда на велосипеде.

— Ты не сможешь ездить на нем долго. Зимы в Нью-Джерси долгие и холодные. И выпадает очень много снега, — его голос резонировал где-то в моем животе. Он казался большим мурлычущим лесным котом.

Ох, о чем я думаю? Я что, Маугли? Необходимо было сосредоточиться на том, чтобы не завалить задание, а не на приятно пахнущем мурлычущем лесном парне. Я откинула назад челку, села ровнее и решила выполнять свою работу, дыша ртом. Нельзя было думать об этом парне, заставляющем глухо стучать мое сердце.

— Знаю. Я прожила в Нью-Джерси большую часть своей жизни. Слушай, я уже выслушала эту лекцию сегодня утром от мамы. Но я не поняла, какой процент держателей бенефиции побеждает на северо-востоке в течение пяти лет. Может, это обсудим? — я посмотрела на него взглядом, выражающим исключительно рабочий интерес, молясь, чтобы он не догадался, как сильно я хочу целый день вдыхать его аромат и смотреть на губы.

Глаза Саксона заискрились, хотя большую часть времени радужка была неотделима от зрачков. Он наклонился ко мне еще ближе, облизал губы и прошептал:

— На странице двадцать один, внизу.

Мне потребовалась минута, чтобы освободиться от его гипнотизирующего взгляда. Я в отчаянии смотрела на страницу двадцать один, видела цифру, но не осознавала ее. Мне вдруг стало жарко, очень жарко, меня просто лихорадило.

— Спасибо, — только и сумела пробормотать я, записывая ответ. — Не хочешь заполнить свою таблицу? — предложила я, надеясь, что он перестанет на меня смотреть.

— Ну уж нет, спасибо, — его глаза даже не шелохнулись, золотистые блики играли на радужке. — У меня фотографическая память, — его улыбка стала самодовольной.

Я прищурилась и склонила голову.

— Серьезно? — протянула я. — И как именно это происходит?

Клянусь, когда он улыбнулся мне, его зубы сверкнули, как клыки огромного злобного волка.

— Я смотрю на страницу, — он провел пальцем по странице в моей книге, — в течение двадцати секунд. И вся информация уже здесь, — он коснулся головы, — и никогда оттуда не исчезнет. Вообще никогда.

— Везунчик, — прохрипела я, заставляя исчезнуть из моих мыслей образ Саксона, проводящего пальцем по мне. Что сегодня творится с моей головой?

Парень покачал головой.

— Это проклятье, — я нахмурилась, и он пожал плечами. — Такое ощущение, что мой мозг никогда не выключается.

Я подняла одну бровь, все еще сомневаясь, и он выхватил книгу из моих рук. Проведя глазами вверх-вниз по странице, захлопнул книгу.

— Шансы держателя бенефиции на успех увеличиваются благодаря трем важным факторам. Первый…

Саксон продолжал неторопливо и спокойно говорить. Забрав книгу, я открыла ее и стала листать, ища нужную страницу. Когда я ее нашла, то обнаружила, что он повторял слово в слово. Всю страницу. Он остановился на середине предложения, потому что страница закончилась. Я покачала головой.

— Теперь эта страница навсегда в твоей голове? — я перевела взгляд с его прекрасного лица на черно-белую распечатку.

— Ну да, — он недовольно скривился.

— И, если мы в семьдесят лет встретимся в доме престарелых, и я попрошу: «Саксон, расскажи мне двадцать первую страницу нашей книги о политике», ты сможешь это сделать?

Он рассмеялся над моим старческим голосом и кивнул:

— Конечно, смогу.

— Думаю, я не стану уделять этому много внимания. На твоем месте, мне бы хотелось разговаривать о чем-то еще, кроме феноменальной памяти, — я провела пальцем по той же линии, по которой путешествовал его палец по этой странице.