Екатерина Александрова - Сжигая мосты

Келли сделала пару пометок карандашом и придала лицу еще более сочувствующее выражение.

— Милая, этот человек… — она запнулась, облизывая губы, и быстро закончила. — Этот человек изнасиловал тебя?

Инстинктивно я вся сжалась, не ожидая подобного вопроса. Мой взгляд метнулся к напряженно застывшей мужской фигуре. Остин не смотрел на меня, делая вид, что не слушает.

— Нет, — отозвалась я и холодно спросила. — Надеюсь, на этом вопросы закончились?

— Да, — доктор Келли встала, убирая папку с записями подмышку. — Я настоятельно рекомендую вам пройти обследование.

— Спасибо, но я с б о льшим удовольствием приму душ, — я попыталась встать с кровати, когда ко мне подошел Остин и поставил передо мной больничные тапочки, а на кровать положил свернутые хлопковые штаны.

— Я купил их в магазине на первом этаже, — объяснил он.

Избегая любых прикосновений, он протянул мне свой пиджак, который я накинула на плечи, закутываясь. Сжав челюсти, чтобы не застонать от боли, сковывавшей мои движения, я натянула штаны и обулась. Вместе мы вышли из-за шторы и прошли через приемную, выходя на улицу. Остин подвел меня к своему автомобилю и раскрыл дверь. Я забралась на пассажирское сиденье, подбирая под себя ноги и сильнее закутываясь в пиджак. Конорс занял место за рулем и повернулся ко мне.

— Джейн, клянусь, я не трону тебя, — пообещал он, придвигаясь ближе. — Я просто хочу застегнуть ремень безопасности. Ты позволишь?

Внезапно мне стало тяжело дышать, но я кивнула, вжимаясь в кресло. Он наклонился, вытягивая ремень безопасности, и быстро защелкнул его. Я так сильно прикусила нижнюю губу, что почувствовала привкус крови.

Остин завел мотор, выезжая с больничной стоянки. Мы мчались по шоссе, когда я решилась заговорить.

— Я не хочу домой.

Дом. Разве место, где тебя ненавидят, можно назвать этим словом?

Конорс бросил на меня вопросительный взгляд.

— Тогда куда мы едем?

В голове я перебрала всевозможные варианты. Дом матери не подходил — я не хотела мучить ее лишними переживаниями. Перспектива волновать зазря Логана меня тоже не особо прельщала.

— Ты сказал кому-нибудь о случившемся? — я повернулась к Остину, который уставился на дорогу.

— Нет, я был занят спасением твоей жизни, — после небольшой паузы ответил он.

— Прости, что заляпала твою рубашку, — я ощутила новый приступ тошноты при виде пятен крови. — Только не говори, что она была твоей любимой.

Уголок губ Остина приподнялся, но он не позволил себе улыбнуться.

— Остин, — позвала я и, когда он хмыкнул, прошептала: — Отвези меня к себе.

Он посмотрел на меня, повернув голову так резко, что его шейные позвонки громко хрустнули.

— Я не хочу никого видеть, — пояснила я, не давая ему и слова сказать. — И прошу тебя никому не говорить о том, что произошло. Дай мне пару дней.

Мне нужно было время, чтобы подумать. А если Логан или мама что-то узнают, разборок не оберешься. Остин с видимой неохотой согласился молчать. Остаток пути мы преодолели в полной тишине.

Квартира Остина оказалась довольно просторной. Он провел меня в ванную комнату и включил воду, угадав мое первостепенное желание. Мне безумно хотелось смыть с себя воспоминания этого дня.

Моя левая рука практически не двигалась, так что мне понадобилась помощь, чтобы избавиться от пиджака. Остин добавил в воду какую-то жидкость, от которой стали появляться огромные пузыри, и повернулся ко мне.

— Я оставлю дверь открытой, хорошо?— осторожно спросил он, и я неохотно кивнула.

Честно говоря, единственное, что мне хотелось — забиться в какой-нибудь укромный уголок, чтобы никто не мог меня найти.

— Пойду, принесу еще полотенец, — сообщил Остин и вышел, оставляя меня в одиночестве.

Превозмогая боль во всем теле, я спустила штаны и не без труда залезла в горячую ванную. Вода доходила до уровня колен. Она ощущалась столь восхитительно, что мне тут же захотелось окунуться в нее с головой.

Одежда. На мне все еще была одежда.

Удостоверившись, что белая занавеска надежно укрывает меня от посторонних глаз, я привычным движением потянулась к пуговицам, намереваясь расстегнуть рубашку, и застонала от пронзившей меня боли.

Послышались быстрые шаги.

— Джейн? — голос Остина был пронизан беспокойством. — Что случилось?

— Все в порядке,— процедила я, прижимаясь виском к холодному кафелю, пытаясь успокоиться.

Высокая фигура приблизилась к ванной, но остановилась у самой занавески. Меня не было видно, но я, затаив дыхание, ждала, что будет дальше.