Рашида Стикеева - Играла музыка

Сергей, в свою очередь, ощущал трепет. Разница была в том, что она внешне старалась ничем не обнаруживать своего волнения, в то время как он краснел и страшно смущался. Его смущение передавалось ей.

Но все равно было так хорошо! Хотелось подпрыгивать то на одной, то на другой ноге и с каждым подскоком уноситься в небо. Все кружило мягким туманом: звезды, стихи, теплая мужская ладонь…

Двинулись в обратную сторону. Шли рядом, держались за руки, он читал стихи, она

слушала, закидывая голову, собирая глазами низкие подмигивающие звезды….

К дому шли дорожкой между кустами. Кусты почему-то раскачивались за спиной, хотя ни малейшего ветерка не было.

–Вот… Пришли.

–Будем прощаться, – он наклонил голову и весь подался вперед.

«Сейчас поцелует!» – она выпрямилась и напустила на себя строгость для достойного отпора. Было такое правило у нее, поцелуй без боя не давать, тем более первый. Чувство смешивалось с острым желанием ускорить, перейти, наконец, чувственный барьер. Она не будет сильно сопротивляться, так… скорее для общих правил правильных барышень и выпустить истомившее за вечер желание. Но он вдруг полез в нагрудный карман, нашел клочок бумаги и принялся что-то быстро чиркать, при этом сильно наклоняясь вперед, стараясь попасть в световой круг фонаря. Потом протянул ей записку.

–Это ленинградский адрес и телефон. Сестру зовут- Света… на всякий случай. Завтра придете? – быстро проговорил он.

– Хорошо…– Ирина растерянно взяла записку.– Как приеду в Новосибирск, сразу напишу. Да, завтра… приду… проводить.

Справившись с растерянностью, Ирина тряхнула пышным хвостом, встала на цыпочки, одновременно вскинув руки, обхватив Сергея за шею, горячо поцеловала, куда попала, сама не поняла: то ли в щеку, то ли в губы. Затем кинулась к подъезду, вскочив на ступеньки, махнула рукой:

– Пока!

– Ирина, вы у меня здесь!– Сергей приложил руку к груди.

На свой третий этаж взбежала, громко дыша, скинула в прихожей туфли и ринулась на кухню.

–Мам, это я!– громко сообщила она сонной матери.

Жадно напившись воды из-под крана и утерев рот тыльной стороной ладони, не уняв частого сердцебиения, подошла к окну. Он стоял в блеклом круге фонарного света, подняв к окнам казавшееся очень белым лицо. Тень от его фигуры была не только неестественно вытянутая, но будто изломанная, вся в углах.

Еще с минуту смотрела на него в окно, на его странную тень. Вздыхая и успокаиваясь, прислушалась к себе: только жалось и смущение, восторга не было почему-то.

–Тоже мне кавалер, так и не поцеловал! – прошептала она с досадой.– Сама полезла… – и, отметив вдалеке темные силуэты, отправилась спать, на ходу освобождая волосы от тугой резинки.

На следующее утро проводы проспала. Металась по всей квартире, на ходу натягивая сарафан, вбегая- выбегая в ванную: хватая одновременно то- расческу, то – за зубную щетку. Как ни торопилась, все же сильно припоздала.

На причале стояла небольшая толпа, глаз зацепил знакомые фигуры подруг, Ирина махнула им, и… Она всё бежала, бежала по пирсу, оглядываясь, пока не услышала свое имя за спиной. Кто-то потянул её за руку, она резко повернулась.

–Что это? – ахнула Ира. – Кто это? Это, что вчера? После…

Левый глаз у Сергея заплыл под нависшим темным веком, скула была вся фиолетовая, нижняя губа рассечена и вспухла.

– Да все в порядке, – смущенно проговорил Сергей, осторожно трогая скулу и губу.

– Это Витька с дружками?

– Не знаю. Не представились. Навалились втроем… Все это ерунда! Ирина, вы писать мне будете?– и, торопливо оглянувшись, схватил девушку за руку, прижал к губам.

– Сережа, мы вроде договорились на «ты»! – придумала Ирина, скрывая навернувшиеся слезы. Жалость, острая жалость, будь она неладна, вновь охватила её.

–Не помню…– растерялся он.

– Конечно! Я буду тебе писать! И ты мне пиши! – радостно сообщила она.

Домой подруги возвращались молча. Семенова, бледнее обычного, шла босиком, держа белые, на толстом каблуке, чехословацкие босоножки в руках. Яхина же, всю дорогу всхлипывая и семеня неутомимыми маленькими ножками на тонких шпильках, отставала.

Вдруг Семенова повернулась к Яхиной, с несвойственной ей веселостью, выпалила:

–А люстру все же разбили! Красиво висела! А они ее – ба-ба-а-х стулом! Только одни крючки и остались! Морячки-то… все высоченные… Салют был… еще тот!..

Девчонки расхохотались, настроение поправилось.

–Вы, с Сергеем, ушли, а там… такое началось! – заливалась смехом Яхина.