Виктория Мальцева - Моногамия. Книга 2. Муж

Patricia Kaas Il m е dit que je suis belle

Терраса взрывается, но разбор моих отношений с супругом не входил в мои планы. Я сообщаю диджею, что делать дальше, и он включает музыку для композиции Патрисии Каас «Он говорит мне, что я красива». Снимаю верхнюю блузку и остаюсь только в обтягивающей чёрной майке, но мне этого мало – алкоголь продолжает разъедать мои серые клетки и, очевидно, как раз именно те, которые отвечают за пристойность в поведении – я стягиваю с волос резинку, рассыпав их по плечам не то «женщины вамп», не то «подростка оторвыша». Терраса одобряет моё преображение свистом и восхищёнными возгласами.

И я пою на медово- кремовом, ласкающем, сексуальном французском. Мой голос, словно и не мой вовсе, совсем не такой, каким я пела до этого, стелется, накатывает волнами, оборачивает каждого в красоту. Я закрываю глаза и отдаюсь целиком словам, музыке, вечеру, людям. А когда открываю их снова, гости встают из-за столиков, выходят из шатров и двигаются в направлении сцены. На их лицах любопытство – хотят разглядеть меня поближе, но есть и те, в чьих глазах я вижу восхищение. Сотни улыбок, восторженных взглядов и мыслей, и все они для меня.

Допеваю и смотрю на часы – мои полтора часа подходят к концу, решаю завершить своё выступление динамичной композицией Адель с символичным для меня названием Why do you love me (Почему ты любишь меня?) и сообщаю, что всё, мол, шоу окончено. Но люди не дают мне выйти со сцены, просят ещё. Я смотрю на океан устремлённых на меня глаз и сдаюсь:

– У меня появилась идея, – говорю, – и я спою ещё одну песню. Только одну – When we were Young.

Adele When we were Young

Взбираюсь на барный стул, стоящий на сцене, и оглядываюсь на плазменный экран, показывающий меня в эту секунду крупным планом: к испарине, проступившей на моём лбу, прилипла прядь волос, я убираю её, подставляя лицо лёгкому бризу с залива.

Моя последняя песня о красивом мужчине, желанном для всех, сводящем с ума. Когда-то давно мы знали друг друга, и он был другим, он любил меня. Слова этой песни о нём – о моём муже, а в её музыке мои чувства к нему.

Всем нравится то, что ты делаешь,

От твоей манеры говорить,

До твоих движений.

Все здесь смотрят на тебя!

Ты везде чувствуешь себя как дома,

И ты как сбывшаяся мечта.

Но если вдруг сегодня ты здесь один,

Уделишь мне минутку?

Перед тем, как я уйду?

Потому что я провела одна всю ночь,

В надежде, что ты тот, кого я когда-то знала.

Ты словно из фильма,

Звучишь как песня,

Боже, перед глазами то время

Когда мы были молоды…

Алекс всё понимает, ведь ему не занимать проницательности: поднимается и подходит к сцене, и в глазах его любовь и… восхищение! У него в жизни всё самое лучшее: самый большой и красивый дом, автомобили, яхты, любимая работа, популярность, друзья, бесконечные знакомства и жена тоже лучшая. Я могу всё: с ног сбить, с ума свести, могу любить и поспорить со смертью, суп сварить и ребёнка родить, могу спеть… так, что любая душа развернётся, откликнется…

И сегодня, кажется, это поняли все.

Алекс подаёт мне руку и, продолжая петь, я спускаюсь к нему. Он сжимает мои ладони в своих, и мы смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. Нет никого романтичнее нас в это мгновение: все ждут, затаившись, но ничего не произойдёт, ведь Алекс не из тех, кто станет выставлять напоказ самое дорогое. Он мужчина, состоящий из парадоксов: такому популярному и любимому всеми Алексу совершенно безоговорочно наплевать на сплетни, мнения и мысли о нём. Я вижу его глаза и боюсь даже думать о том, что он сделает со мной сегодня ночью…

Алекс ведёт машину быстро, дерзко, сексуально – практически всё, что он делает, возбуждает меня. Мы едем домой в полнейшей тишине, и даже не глядя друг на друга, но я знаю, что случится, когда мы приедем, он тоже, поэтому белый Ламборджини несётся, вопиюще попирая требования скоростного режима.

Deep In U TAWk

Мы входим в наш дом, я поднимаюсь в спальню, он следует за мной. Не говорим друг другу ни слова, но оба чётко знаем, что происходит. Алекс снимает пиджак, футболку, я стягиваю свою. Он приближается, не прикасаясь, целует в шею, зарывается носом в волосах и глубоко вдыхает, затем отрывается и смотрит на меня. И я узнаю его – парня, в глазах которого жило когда-то моё яркое, тёплое, испанское море. Оно и сейчас в них живёт… только прячется.

Его дыхание учащается, кончик языка коротко облизывает губы. Я знаю, этой ночью его поцелуи оденут меня полностью, вспомнят вкус моей кожи, где бы она ни была. Мне всё это известно наверняка, ведь я не в первый раз смотрю в тёмные, почти чёрные от предвкушения глаза, и кое-что уже способна читать в них.