Татьяна Синкевич - С новым счастьем!

После этой прогулки мы стали встречаться. Он словно взял надо мной шефство в плане расширения моего кругозора. Он мог позвонить мне поздно вечером, чтобы потом всю ночь проговорить на свои любимые темы – об архитектурных стилях, встречающихся в Петербурге, о музыке и о литературе с точки зрения ее философского содержания. И это заставляло меня штудировать справочники и энциклопедии, статьи, монографии, альбомы… Я тянулась за Владом, и мне это нравилось.

Правда, в нашем общении было и то, что меня раздражало и огорчало. Случалось, что он пропадал на недельку-другую, а потом вновь появлялся.

Кроме того, при более тесном общении выяснилось, что у него есть «любимые» словечки и выражения. Например, ироничное: «Беда…», которое он произносил не всегда к месту. Складывалось впечатление, что он не воспринимал жизнь всерьез. Или «Мы с подругой…». С какой-такой еще подругой? Даже нет, с которой: бывшей, настоящей или параллельной? Мне казалось, что подругой была я, но, скорее всего, я ошибалась. Да и что он вкладывал в понятие «подруга»? И не у нее ли он пропадал неделями? Вопрос оставался открытым. Но, когда он вновь начинал очередные воспоминания со слов «Мы с подругой…», я в душе съеживалась до крошечного размера и злилась сама на себя, не раз задаваясь вопросом: почему жизнь ко мне столь несправедлива и для чего я каждый раз это выслушиваю?

Ответ был обезоруживающе прост: Влад мне нравился, он делал мою жизнь яркой, наполненной, осмысленной. Ради этого я была готова не то чтобы потерпеть, а подождать… Вдруг все еще изменится? Так по наивности я полагала в то время и… по ночам размазывала слезы по щекам. Меня задевало то, что я не была у него единственной.

Мы продолжали встречаться. Росла и стопка прочитанных мною книг, рекомендованных Владом. Наши свидания были полны содержательных бесед, но в них иногда проскальзывала и задушевность, и вспышки страсти. Случались и порывы нежности. На первый взгляд все было хорошо, но отношения, которые больше напоминали дружеские, трудно было назвать ровными. Однажды Владик сказал мне:

– А что если тебе перекрасить волосы в пепельный блонд? А то каждый раз одно и то же.

– Не хочу, – ответила я. – Этот оттенок мне категорически не идет.

– А ради эксперимента? Волосы – не зубы, отрастут! – и засмеялся.

– Нет, не проси.

– Жаль. Скучная ты… Да шучу я, шучу. Что, обиделась? Беда…

– Нет, не обиделась.

– Мы с подругой однажды поэкспериментировали – покрасили ей волосы зеленкой, а потом долго хохотали! Она так даже в институт ходила. Ничего!

– Молодцы, завидую вам! Восхищаюсь твоей подругой!

– Нет, я вижу, что тебя это бесит. Да, и купи себе красные колготки – будешь яркая и загадочная, ммм… настоящая Надя-компас! – снова веселый смех.

– Как у подруги? А ты нас не перепутаешь? – спросила я и натянуто улыбнулась.

Да, да, конечно, я обиделась! Я скучная! Я тяжелый мешок с мокрым песком, хотя зачем я сама себе дала такое определение? Действительно, беда…

После этого разговора Владик снова пропал. Я уже привыкла к такому порядку вещей. Но я грустила, словно брошенная хозяином собачка или кошка, мне не хватало его присутствия. Соцсетей тогда не существовало, и разлука всегда была самой настоящей, хоть и временной. Пережить разлуку помогали прогулки и любование красотами Петербурга.

Однажды, я бродила в одиночестве по набережной Невы. Была весна – жаркие апрельские денечки, такое в Питере случается, но ненадолго. Вдруг впереди себя я увидела прогуливающуюся парочку. Первое, что мне бросилось в глаза – красные колготки и такого же цвета замшевые туфли на каблуке. Затем – целый образ: маленькое черное платье, крупный, красный же, пластмассовый браслет на запястье, крошечная красная сумочка на плече и распущенные волосы – пепельный блонд!!! Рядом с девушкой шел мой милый Владик и что-то увлеченно ей рассказывал, не замечая ничего вокруг, а она громко смеялась, запрокидывая голову. Ее лица я не видела. «Вот и подруга…» – подумала я, замедлила свой шаг и перешла на противоположную сторону улицы, чтобы остаться незамеченной. Не помню, как я в тот день добралась до дома – меня душили слезы, я шла не разбирая дороги. Придя с улицы, я первым делом вынула из записной книжки открытку с Вакхом и разорвала ее на мелкие части.

Владик вскоре вернулся. Как всегда, словно ушел вчера. Милый, приятный, веселый. С новыми рассказами об архитектуре, книгах и многом другом. Мы гуляли по Летнему саду. Я молча слушала его, но вдруг поймала себя на мысли, что не слышу, не вникаю в его речь. И тогда я поняла, что безумно хочу тишины. Моя душа тонет в лавине слов. Мне хотелось бы просто помолчать с эти человеком, настроить души на одну волну и почувствовать тишину. Такую тишину, чтобы можно было услышать биение сердца… Мы сели на скамейку, и вдруг я не выдержала, перебила его: