Регина Райль - Яд внутри

Энви отпустила руку парня и подошла ближе. Держась за дерево, осторожно заглянула вглубь. Копали неумело: из земли торчали корни и камни, провал доходил до гроба, разломанного и абсолютно пустого! Чудовищная картина до того поразила девушку, что она раскрыла рот от удивления и раздражения.

– Как… какой вандализм! Как это допустили?! – жарко возмутилась она. – Куда только сторожи смотрели? Чтобы кто-то раскопал могилу и унёс тело! Вернее скелет, – поправилась она. – Немыслимо! Ужасное кощунство! Что ты молчишь? – она вспомнила о спутнике и обернулась. Тот уставился на выбитые на постаменте имя и годы жизни, да так недоуменно, будто видел впервые.

– Что это? – его голос странно задрожал. Так же, как протянутая к памятнику рука. – Не может быть… Как умер?

– Конечно, не может! Кто-то разрыл могилу… Подожди, ты о чём?

– Как так? Не понимаю… – рука задрожала сильнее, а на глаза навернулись слёзы.

– Да, умер, – девушка поджала губы. – Двадцать пять лет назад, я же говорила. От сердечного приступа. А ты не слушал, всё твердил, что ты и есть Илмари. И если бы настоящий Суло остался жив, ему было бы за пятьдесят. А тебе на вид явно меньше. Признайся, как тебя зовут на самом деле?

– Илмари… Суло… – отрывисто проговорил парень.

Энви не поняла, назвал ли он своё имя или это был крик скорби о погибшем. Но его странное поведение разжигало любопытство.

«Убивается так, будто только узнал о гибели музыканта. Может, он приезжий? Тогда где он жил – в пещере? Без телевидения, радио и интернета? Да, он мог не бывать на могиле, но нельзя пропустить известие о смерти вокалиста и распаде группы! Тем более он знал о её существовании, раз косил под Суло».

– Эй, парень, давай скорбеть в другой раз. Тут такое дело, прямо с кладбища украли…

Она коснулась его плеча. Как раз в тот момент, когда он дотронулся до постамента. Девушку будто прошило током – по руке прошло что-то тяжёлое и обжигающее. Но боль быстро прошла, а перед глазами замелькали образы. Они вспыхивали как яркие картинки кинофильма. Она видела Илмари, мчавшего на байке по пустой и мокрой от дождя дороге. А он схватился за сердце и потерял управление.

Энви разжала ладонь. Упала ли сама или её отбросило – она не знала. Но очнулась на земле недалеко от парня, которого потянуло вперёд. Он свалился бы в раскопанную могилу, если бы не ухватился за ветки. Несчастный повис над пропастью. Ещё не до конца придя в себя, девушка бросилась на помощь. Руки заскользили по коже плаща, но она вцепилась в него и потащила Илмари обратно. Она дёрнула так сильно, что оба упали. Сначала Энви подумала, что многовато падать в третий раз за сегодня, потом – что обнимает симпатичного парня, но в конечном счете все мысли прогнала одна единственная:

– Что это было, чёрт побери? Ты тоже видел?

Илмари не ответил, он поднял голову и посмотрел на неё. Лицо было таким же бледным, как ягоды снежноягодника, а зелёные глаза – нереально яркими, огромными и дикими, как у ядовитой змеи. Но сейчас смертельно напуганной и не собирающейся нападать. Беднягу всего трясло. Он сел и схватился за голову.

– Это прозвучит глупо… но я видела смерть музыканта, – Энви тоже села. Она смущалась предмета разговора и собеседника. Но тот будто не слышал и впал в транс. Он что-то бормотал, и девушка прислушалась.

– Умер…. Я умер… Двадцать пять лет назад… Невозможно! Я мёртв… Не может быть! – последнюю фразу он выкрикнул, в его глазах стояли слёзы.

– Чего ты истеришь! – Энви нахмурилась, но тут извилины мозга активно зашевелились, и она почти ощутила, что студенистое вещество в голове задрожало от усиленного мыслепроцесса, как желе на столовой ложке.

«Тааак…. Я точно не спала, я видела образы! Вернее, конкретные фрагменты смерти Илмари. И возникли они, когда я коснулась парня. Да-да, точно тогда! А он тронул памятник. Видел ли он то же, что и я? Вероятно. И именно потому, что задел плиту. Боже! Я случайно подсмотрела то, что предназначалось ему! Но почему? Он всё ещё считает себя погибшим Илмари. Или… он и есть… Он в таком шоке, будто узнал о собственной смерти, увидел её или вспомнил… – волосы на её голове зашевелились. – И твердит одно и то же: «Я умер!», но как это может быть?! Он не мог выжить, иначе ему было бы за пятьдесят, значит, он… воскрес? Он – что?! За двадцать пять лет от тела остались одни кости, там нечему воскресать! Или он дух? Но ведь я прикасалась к нему, он осязаем, хоть температура тела ниже обычной. Он не бесплотный, не просвечивает! Боже, Энви! О чём ты рассуждаешь!»