Я смотрела на него и не могла вдохнуть.
Грант осмотрел трибуны снизу вверх, но я не могла сказать, искал ли он меня. Он вытянул вверх одну руку и сказал:
— Всем привет, как дела?
Может быть, он сказал еще что-то, но поскольку почти все девочки в спортзале, включая Лори, снова закричали, я ничего не услышала. Даже его микрофон не мог перекрыть такую громкость.
Когда звук стих, он сказал:
— Я приехал в Моргантаун в гости, и подумал, что надо заехать к вам с небольшим концертом...
Снова крики. На этот раз еще громче, если такое возможно.
Он улыбнулся и крикнул:
— Давайте начнем!
И вот так просто его группа начала играть. Он уже не был просто человеком, он был артистом, повторяющим ритм. Когда он запел, музыка вибрировала сквозь меня и я не могла думать больше ни о чем. Загипнотизированная, я наблюдала за ним песню за песней.
Почему он приехал? Кажется, это слишком далеко, чтобы просто зайти в гости. Значило ли это, что он простил меня за то, что я лгала ему, или дело в чем-то другом?
Уставившись на него, я пыталась поймать его взгляд, любой даже самый маленький намёк на то, что он меня увидел. Иногда, когда он пел больше, чем танцевал, его глаза, казалось, дольше задерживались на моей секции трибун, но при следующем движении он перемещал взгляд, поэтому я не могла быть уверена. Может быть, он не мог узнать меня в толпе с тёмными волосами.
Примерно через сорок пять минут он сказал:
— Сейчас немного притормозим. Это песня, которую я написал для человека, который много для меня значит, и будет значить даже больше, если она споет её со мной, — потом он посмотрел мне прямо в глаза, он все время знал, где я.
— Алексия, — сказал он. — Не хочешь спуститься?
Сразу же каждая пара глаг повернулась и посмотрела на меня. Грант улыбнулся, и я почувствовала, как стала ярко-розовой. Лори толкнула меня локтем.
— О боже!, — прошептала она. — Иди!
Я встала, всё еще краснея, и спустилась по трибунам. Моё сердце билось так быстро, что я слышала его в ушах. Я говорила себе, что не нужно так волноваться. Я выступала перед большими толпами в течение прошлого месяца. Но это было по-другому. Сейчас я не стояла перед зрителями, притворяясь Кари Кингсли. Я не могла прятаться за её образом, я смотрела на них как я сама.
Пока я спускалась, Грант сказал толпе:
— Я отправил Алексии ноты к этой песне полторы недели назад, посмотрим, как хорошо она репетировала.
Я подошла и встала рядом с ним, чувствуя на себе взгляд его голубых глаз. Я не могла прочитать их выражение. Грант улыбнулся, но его улыбка была застывшей и он выглядел скорее злым, чем счастливым. Он передал мне копию текста. Он не должен был беспокоиться. Я запомнила слова в первый же вечер, когда он их прислал.
Я не взглянула на толпу. Я не могла. Вместо этого я одарила его нервной улыбкой и прошептала:
— Не могу поверить, что ты со мной это делаешь.
Он протянул руку и выключил микрофон, чтобы зрители его не услышали.
— Тогда мы сравнялись, потому что я тоже не могу поверить в то, что ты со мной сделала.
Началось вступление. Я взглянула на бумагу в своих руках, чтобы отвести от него глаза.
— Знаешь, ты никогда не слышал, как я пою. Ты пожалеешь, если у меня ужасный голос.
— Что ж, один из нас пожалеет, — он пристегнул микрофон на воротник моей рубашки и послал мне дерзкий взгляд.
Это заставило меня подумать, не хотел ли он высмеять меня перед одноклассниками.
Я подняла подбородок и напряжение ушло. Я хотела доказать, что умею петь. На этот раз зрители услышат мой голос, а не голос Кари на фонограмме. Я опустила текст, но не сводила с него взгляд.
Он включил обратно микрофон и пропел первую строчку своим красивым, глубоким голосом. Когда наступила моя очередь, слова оказались сильными и чистыми. Мелодичными.
Его брови поднялись от удивления и он улыбнулся. На этот раз улыбка была настоящей.
Я признаю, что у меня было преимущество. Я репетировала с записанной версией его партии много дюжин раз. Я знала, как сделать так, чтобы наши голоса сливались. Он никогда со мной не репетировал. Но все равно он удивительно хорошо справился — еще одно доказательство его таланта.
Когда мы закончили, он взял мои руки в свои и притянул меня в объятия. И прямо перед всей школой он наклонился и поцеловал меня. Некоторые парни на трибунах начали улюлюкать, но мне было все равно.
Грант повернулся к трибунам:
— Спасибо, что позволили нам придти, — сказал он. — Я хорошо провел время.
Читать дальше