Ирина Надеждина - Такие разные сны

– Зиновьевич, ты что там потерял? – поинтересовался гость.

– Вспомнил, что пришел с работы и так и не поужинал. Ты есть хочешь? – он распрямился.

– Хочу, – честно признался Игорь.

– Ты картошку жарить умеешь?

– Конечно, умею. А что?

– Давай так – ты жаришь картошку, а я делаю бутерброды и завариваю чай.

– Давай, – согласился он. – Только чистить картошку будем вместе.

Пока они чистили картошку, Игорь рассказал Лёвке о своих вечерних злоключениях. Ройтберг пыхтел сигаретой и, время от времени, глубокомысленно почесывал лоб.

– Знаешь, что я тебе скажу, – вынес он свой приговор. – Говорят, что сапожник всегда босой. Так вот, ты – босой сапожник. Ты психиатр, а жена слега подвинутая. У твоей Карины с головой не в порядке.

– Всё у неё с головой в порядке, – возразил Игорь. – Может быть, я что-то упустил?

– Конечно, когда ты с Майей в ординаторской мокрой спиной к потолку прилипал, она ничего не видела, а сейчас взялась посторонних баб искать… Дура… Ты, конечно, не обижайся.

– Слушай, а что это Егор про жену Амерханова сказал, когда увидел, как меня Карина выслеживает?

– А! Там чуть-чуть другая песня была. Все знали. Димыч время от времени с ней, с первой женой, разбегался. Она скандал устраивала и уходила. А потом начинала приходить и проситься. Неделями могла ему проходу не давать. Везде ловила – дома, в офисе. И до тех пор, пока ему не надоест и назад не пустит. Твоя же Карюха от ревности шизеет.

– Она подружек наслушается, вот и несет потом чепуху, – тяжело вздохнул Игорь.

– И подружки дуры. Кого я у вас видел на Пасху? Розу, Галку или Муру?

– Не Муру, а Мару. Всех троих видел. Мара непонятного цвета, Галка рыженькая, а Роза, как ты тогда выразился, чукча.

– Ну, Мара хоть тихо сидела. А Роза… – Лёвка поморщился. – Я не припомню, ты говорил, кто она… Как это? И имя у неё странное, а отчество хуже некуда…

– Розиет Ериджибовна. То ли мордвинка, то ли казашка.

– А, всё равно, дикие люди! – Лёвка отправил в миску очередную картофелину.

– Лёвчик, а картошки не хватит?

– Ну… если ты считаешь… – он снова почесал лоб. – Никогда не забуду, как мне эта страшилка выпалила ни с того, ни с сего, что все врачи гулящие. Я ещё тогда хотел спросить, зачем вы с Кариной ударились в такую благотворительность и пригласили в гости одну из твоих больных. Вернее, всех, но та, рыжая, потише, Мара вовсе молчала, только смотрела дико. А это чудовище!

– Да ну их! У меня не о них сейчас голова болит. Соль у тебя где?

– Вон, в шкафчике. У тебя голова не о них болит, а из-за них, – Лёвка внимательно смотрел, как Игорь режет картошку. – Игорь, и почему ты стал психиатром? Пальцы у тебя хорошие. Тебе бы хирургом быть или травматологом. Ну, в конце концов, музыкантом.

– Зиновьевич, у тебя мысли идут исключительно окольными путями, – как ни скверно было у него на душе, он улыбнулся. – То о бабах, то на пальцы перешел.

– Да так, к слову пришлось. А, правда, почему ты стал психиатром?

– Хочешь душещипательную историю?

– Ну, валяй. Ты сегодня, кажется, только такие истории и рассказываешь. У меня как раз и настроение сантиментальное.

– Ты наш курс хорошо помнишь?

– Честно сказать, еле-еле, – признался Лёвка. – Тебя помню только потому, что мы с тобой работаем вместе и в одной компании крутились. Кого ещё? Таньку Вострицкую. Она живет рядом и в офтальмологии прилагается. А так… Разве что на фотографию посмотреть. Ты пришел, а я уже на четвертом курсе был.

– Попробуй напрячься и вспомнить. На нашем курсе училась Нила Ворошилова. Первая красавица на весь институт. За ней тогда кто только не пытался приударить, а она такая строгая была, неприступная. Девочка вся в учебу ушла, не до гулек ей было.

– А-а-а… – мечтательно протянул Лёвка. – Припоминаю. У неё были очень красивые волосы, коса чуть ли не в руку толщиной. Все наши девчонки тогда на завивках и на стрижках помешались, а эта с такой косищей…

– Да, это была она.

– Что с ней потом случилось? Рассказывали какую-то жуть. Я слышал какой-то бред, что-то непонятное.

– Она заболела. Через год умерла, – Игорь посолил картошку. – На чем жарить?

– Ты на сале умеешь? На копченом? У меня такая классная грудинка есть, – на Лёвку, когда он это говорил, стоило посмотреть. Все знали, что он страдает неумеренной любовью к свинине и всем её составляющим.

– Лёва, ты куда собираешься? Какая грудинка? Какое сало? – Игорь от души расхохотался.

– Да будет тебе подкалывать, – Левка, как ребенок, надул полные губы. – Вечно вы все надо мной подтруниваете! Ну что я могу с собой поделать, если мне сало нравится?