Джессика Вуд: Сдержать обещание (ЛП)

— Привет, — сказала она, широко улыбнувшись, когда наши взгляды встретились.

— Хэй, — мой голос был спокойным, в отличие от ее голоса.

Мою грудь сдавило, когда я увидел ее. Она была еще красивей, чем в моих самых ярких воспоминаниях о ней. Но я не мог ответить ей улыбкой.

— Как твои дела? — бодро спросила она. — Ты можешь поверить, что мы так долго не виделись?

— Точно.

— Девять лет, но кто считает? — продолжила она со смехом.

Я уставился на нее, не способный ответить, не говоря уже о том, чтобы засмеяться. Как она может стоять и смеяться? Как она может делать вид, что не было причины не видеться?

Я понял, что не готов к этому. Внезапно все образы и эмоции с того момента, когда я видел ее в последний раз, ворвались, утаскивая меня в прошлое, и заняли все мои мысли.

Это было девять лет назад, на третьем году обучения в колледже. Мы учились в разных колледжах, в шести часах езды друг от друга. Наша дружба становилась крепче, а мои чувства к ней не менялись. Но по той или иной причине, я никогда не позволял себе показать, что она мне нравилась. Фактически, были времена, когда я поощрял ее отношения с парнями и другие развлечения. Может, я был мазохистом, когда дело доходило до любви? Но так было до нашего предпоследнего года в колледже, когда наша дружба изменилась. Я начал замечать, что она, казалось, ревновала меня к другим девушкам, с которыми я встречался. Довольно быстро наши телефонные звонки стали более игривыми и стали носить сексуальный подтекст. Только тогда я, наконец, набрался храбрости, чтобы рассказать ей о своих чувствах. Я решил навестить ее. Она навещала меня несколько раз в колледже, но я никогда не приезжал, чтобы навестить ее. Когда я сказал ей, что хочу приехать на выходные, я мог поклясться, что она была взволнована, и это только подпитывало мое предвкушение от совместно проведенных выходных. Я знал, что это будут выходные, которые я не смогу забыть. Это были бы выходные, которые навсегда бы изменили наши отношения. Поскольку единственное занятие в пятницу отменили, я решил удивить Хлою и приехать на более раннем поезде, чтобы увидеть ее. Но когда я вышел из поезда в Филадельфии, то понял, что, вероятней всего, должен был предупредить ее о приезде, и попытался дозвониться до нее. Ее телефон был отключен, поэтому я решил написать ей сообщение на тот случай, если она на занятиях, и сказал, что зайду к ней, чтобы удостовериться, дома ли она. То, что произошло, было не тем, чего я ожидал.

Она была дома, и ждала меня в своей спальне, ее глаза были завязаны и на ней не было ничего, кроме красного кружевного белья, которое не оставляло места для воображения. Она пригласила меня в свою кровать, и это был первый раз, когда я занялся с ней любовью. Я помню, какой мягкой и невероятно сладкой она ощущалась на моем языке, когда я неспешно исследовал ее. Я помнил чистый экстаз, когда я оказался в ней, а она вскрикнула, умоляя о большем, убеждая меня входить в нее все глубже и жестче. И я был более чем готов угодить ей. И я помнил, что, когда достиг пика, меня осенила мысль: «Она чувствует ко мне то же самое, что я чувствую к ней. Зачем ждать, пока нам исполнится тридцать? Я хочу, чтобы она стала моей сейчас».

Но я сильно ошибался. Спустя мгновение после того, как меня посетила эта мысль, я, сокрушенный, вернулся в реальность, услышав слова Хлои: «Это было невероятно! Особенно то, что ты сделал в конце. Почему ты не делал этого раньше?».

Мою грудь сдавило, когда я понял, что это не со мной она собиралась заняться любовью. Она ждала кого-то другого. В то время как мое тело вздрогнуло от осознания правды, мужчина, которого она ждала вместо меня, ворвался в дверь, и внезапно весь воздух словно выкачали из комнаты, поскольку я оказался лицом к лицу с последним человеком, которого ожидал здесь увидеть. Моим собственным отцом.

На какую-то всепоглощающую долю секунды, когда я понял, что не я, а мой отец был тем, кого она ждала, меня наполнил гнев, и все, чего мне хотелось, это схватить незнакомца, вселившегося в тело моего отца, и выбить из него дух. Но весь гнев я направил не на него. Вместо этого я все выместил на Хлое, и минуты, которые последовали за этим моментом, стали темным пятном в моем воспоминании. Я не забыл, как уходил из ее квартиры, потому что она так отчаянно пыталась меня остановить, рассказать мне, почему она сделала то, что сделала. Но я не мог видеть слез, которые катились по ее щекам, и не желал слушать, что она хотела сказать. Все, что я был в состоянии слышать, — гул в ушах, поскольку гнев охватил все мои мысли, и все, чего я хотел, это убраться от нее так далеко, как только возможно.