Галина Миленина - Желтая гора

И сотрудницы детского сада, удивленные странным поведением отца и перепуганные его состоянием, хором отвечали: «Так ведь не чужому человеку, жене вашей отдали, жене! Вы с ней вместе приезжали, всегда вдвоем!»

– Какая она мне, на х…, жена?

Сработал-таки ее план, сработал.

…Бабушка тормошила и прижимала плачущую Лизоньку к себе.

– Не ной, скоро приедем, я тебе игрушки новые куплю, что ты хочешь, скажи!? Все куплю! Да не реви!

– Не хочу игрушки, домой хочу, к папе хочу, – всхлипывала Лиза, растирая кулачками слезы, раздражая бабушку своим ответом.

Они ехали на второй попутной машине, после того как вышли из автобуса в Херсоне. С попуткой им повезло, – все оттуда, а они туда. Люди, опасаясь очередного обстрела, выезжали из опасного региона. А этот высокий мужчина с седой шевелюрой, в своем красном, как пожарная машина, автобусе, мчался туда, где свистели пули и рвались снаряды. Он уже вывез жену и невестку с ребенком, а старенькая мать не захотела бросать родное место, наотрез отказалась ехать с ними. Осталась в пустом доме одна с кошкой. А как он может спокойно спать, если даже не знает, жива мать или нет…

Всю дорогу ехали в молчании. За все время их обогнали несколько раз военные машины и ни одной гражданской.

До Харцызска оставалось не больше часа, когда военные внезапно им преградили путь и приказали съехать с основной трассы на грунтовую дорогу. Водитель чертыхнулся и покатил по буеракам, проваливаясь колесами в колдобины.

В сумерках по бездорожью автобус натужно гудел, поднимая пыль, качался и стонал, карабкаясь в гору, поэтому не сразу услышали выстрелы. Водитель включил дальний, и тут же свет фар выхватил силуэт военного, бегущего к ним со стороны лесополосы. Парнишка отчаянно кричал: «Сворачивай в зеленку! Не останавливайся! Сворачивай!»

Глянув в его лицо, водитель понял – приехали…

Он свернул в сторону лесополосы, резко утопил педаль газа и, сминая под колесами кусты, автобус взревел и рванулся вперед.

Заглушив двигатель уже под деревьями, седой распахнул дверь и спрыгнул на землю. Раздраженная внезапным изменением маршрута, пассажирка посмотрела в окно и сначала не поняла, что это не кусты в сумраке, а раненые солдаты. Молодые, – вчерашние мальчишки, еще десять минут назад здоровые и полные сил, истекая кровью, ползли к спасительному автобусу.

Подбежал запыхавшийся воин, велевший свернуть с дороги.

– Отвезете раненых в больницу?

– Отвезу, – хмуро ответил водитель и шагнул навстречу раненым.

Поспешно загрузили троих хлопцев и через несколько минут осторожно, с выключенными фарами тронулись в путь по грунтовой дороге, подальше от шоссе.

Худющий, с цыплячьей шеей юный призывник, поддерживая товарища дрожащими, измазанными в крови и земле руками, всю дорогу смотрел ошалевшим взглядом перед собой и, словно в бреду, повторял: «Навiщо та вiйна? навiщо?»

Еще двое беспомощно лежали на полу, в проходе между сиденьями. Отупевшая от страха пассажирка, боялась даже смотреть в их сторону.

Прижимая к себе заложницу Лизоньку, она отлично понимала, зачем затеяла свою войну, но не сожалела и не раскаялась, только мысленно продолжала твердить: «Вот мы посмотрим, что теперь ты будешь со своей бабой делать, когда и дом, и дите, все на меня оформлено! Все мое, а ты никто и звать тебя никак! Бабу он решил в мой дом притащить, вот тебе!» – крутила фигу в кармане теща.

Автобус катился по дороге в низину с выключенным двигателем, на пониженной передаче, когда все отчетливо услышали смертельный звук снарядов, они проносились близко, над самой крышей и падали, оставляя позади воронки. Седой понимал, что нужно остановиться и бежать как можно дальше от такой заметной для обстрела мишени – своего автобуса, но у него в салоне истекали кровью солдаты.

Снаряд попал в лобовое, и в лицо Седому брызнуло фонтаном стекло, затем автобус вдруг подпрыгнул от полученного удара, как будто споткнулся, отлетел на противоположную сторону трассы и опрокинулся на бок. Раненная, оглушенная взрывом, Лизонька закричала от ужаса и боли забытое слово: «Ма-ма!»

Покореженный снарядом с разорванным боком автобус беспомощно замер на обочине, и только колеса еще некоторое время бессмысленно продолжали крутиться в воздухе.

Лиза теряла сознание, а навстречу ей бежала мама в кружевном белом платье, и сияние от камней Сваровски слепило девочке глаза.

Дом был не настоящим домом, а вагончиком, поставленным на сваи. Зато его начинка была, что ни на есть настоящая. Поначалу и Сергей был настоящим, но только сначала, когда двадцатилетним, бедным, как церковная мышь, приехал из маленькой деревушки в курортный городок и начал работать в строящемся отеле одного успешного коммерсанта.