Александръ Дунаенко - В миг разъятий. Рассказы для взрослых

Друзья-знакомые сказали будущим молодожёнам, что в густолиственном этом лесу есть озеро с тёплой водой и форелью на завтрак. На берегу озера избушка. В которую заходят все, кому не лень, или кому делать нечего. Отдыхают там. Зализывают раны. Кивер чистят, весь избитый. Снасти готовят, перебирают, рыболовецкие, на форель к завтраку. Но обычно, по большей части, никого там нет. На столе большая кастрюля с сухарями, соль, спички для возможных гостей. Кровать широкая, на двухсполовинойспальная, если гости разного пола, или просто любят друг друга. На полочке у кровати совсем рядом – чтобы легко было достать – коробочка с презервативами. Импортными, с выкрутасами и с отечественными, нашими. Там, на всякий случай, для опознания, автомат Калашникова нарисован.

Ещё лавка есть, на которой человека можно сечь розгами. Ну, для тех, кто понимает. Розги тут же стояли, в кадке с солёной водой.

Друзья-знакомые знали там всё в подробностях. Бывали уже не раз. Им понравилось.

Будущие молодожёны от ближайшей автостанции до заветной избушки три дня шли и три ночи. Отдыхали в самодельных шалашах. Арчик юноша оказался рукастый. Мог из подручного материала на ровном месте дворец соорудить. Шалаши у него получались уютные и тёплые всю ночь. А ворох листьев вместо привычных городских матрасов пропитан был ароматами леса, и в нём можно было бы и утонуть, если не обняться и не прижаться крепко к любимому и уже почти родному телу.

И уже четвёртый вечер наступал, как сквозь толстые стволы грабов, каштанов, берёз и клёнов забрезжила, наконец, вожделенная избушка. Настоящая, из брёвен. Или выстроенная «под старину». Арчик и Милюся подошли к ней без всякой робости. Потому что чего бояться. Двадцать первый век, вокруг цивилизация. Уже давно человек человеку друг. Крылечко такое корявое, ступени толстые, замшелые, «под старину». Зашли в комнату. Всё, как им рассказывали друзья-знакомые: стол, кровать. Просторная такая комнатёнка. Лавка, да, лавка возле стола, возле неё бочка с водой и розги в специальном колчане. Всё, как им друзья описывали. Только они ничего не сказали про вторую лавку. Которая стояла по другую сторону стола. А на ней мужичище сидел с бородой, в рваных штанах и безрукавке. И глаза его на гостей из-под лохматых бровей непонятно поблёскивали.

Но внешний вид обманчивый. Мужик оказался человеком добрым и даже весьма занятным. По всем признакам, он в этих краях обретался давненько, возможно, даже и родился. И речь у него была особенная. На нашу похожая, но – другая. Если вслушиваться, то понять можно.

Когда с ним поздоровались, он, правда, пробубнил что-то вовсе непонятное: – Во досюлишны – от веки, во которы-то давношны леты.

Ну, ладно. Досюлишны, так досюлишны. Представились. Узнали, что, то ли мужика, то ли уже деда, Эгиминионом зовут. Ну, с его-то словариком тут ничего удивительного.

– Сказывайте, надыць церез древляу добро ли прочухали? Махотка, лахудра – ець жонка твоя, али бляць? Мурьё-то у ней порато баско! Жрать хоцете, у в чистоей параше на столу тюря сготовлена.

Ну, чего тут неясного?

В общем, даже разговорились.

Сели за стол. Вместе тюрю похлебали. Из тарелок алюминиевых, деревянными ложками. Бородач всё блюдо своё нахваливал, чмокал за столом, чавкал, крошки с бороды отряхивал и вслух всё приговаривал: «баско!».

Арчик с Милюсей переглядывались: главный вопрос завис в воздухе: – неужели и спать на широченной этой постели, что в углу, с этим козлом придётся? Но Эгиминион, как будто услыхал про их эту озабоченность и сказал по-своему, что спать он будет в пристройке, пусть дорогие гости – и мужчина, и бляць его – ни о чём не беспокоятся.

Ну – и всё.

После трапезы абориген собрал вещички и тихонько слинял в свою пристройку.

Молодые вздохнули с облегчением. Тут же разделись, переоделись в купальные костюмы – и к озеру.

А красота вокруг стояла, действительно, необыкновенная. Тишь да гладь. Вода – сплошное зеркало. Прозрачная – до самых своих тёмных глубин. И только видно было в этой воде поблёскивающих рыбок и рыбин, которые в тех глубинах плавали сыто и неторопливо. На берегу песочек. Дно прибрежное тоже песчаное – ступать одно удовольствие. И – пологое. Далеко в озеро можно было зайти, а никаких ям.

Поиграли молодые, пообнимались в воде, поцеловались. Наплавались от души – и в избушку, на отдых. Потому что уже даже ночь наступила. И звёзды ясно высыпали в темнеющем небе. И воздух становился всё гуще, всё насыщеннее запахами деревьев и цветных трав.