Джанис Мейнард - Дразнящие ласки

– Я не знаю тебя, Кэссиди, – просто ответил он. – И ты меня тоже не знаешь. Надеюсь, ты понимаешь, что нам нужно сделать тест на отцовство.

Она вздрогнула, но кивнула:

– В этом нет необходимости, но если тебя это успокоит…

– Можем мы сделать его сейчас?

– Это возможно. Один тест проверяет плаценту, а другой – околоплодную жидкость. Но есть риск выкидыша.

– Тогда мы подождем.

– Несколько месяцев?

– А что, есть какой-то другой выход?

Кэссиди откинулась на спинку стула:

– Наверное, нет. Но что мне делать до того, как родится ребенок?

– Не знаю. Чем занимаются другие беременные? Читают, проектируют детскую.

Ее глаза вспыхнули гневным огнем.

– Я выворачивалась наизнанку целых шесть лет в колледже – и для чего? Чтобы потом совершить такую глупость?

– Твоя степень никуда не денется. А пока можешь изучить вдоль и поперек Силвер-Глен. Нам нужно будет как можно скорее найти тебе врача. Ты уже проходила ультразвук?

– Нет. Мне хотелось бы, чтобы в этот момент ты был рядом.

Она смотрела на него с такой надеждой, что ему захотелось успокоить ее, сказать, что конечно, этот момент будет радостью для них обоих. Он уже знал, что с легкостью сможет впустить Кэссиди в свою жизнь. Она несла в себе свет и тепло.

– Я с радостью пойду с тобой, – сказал Гэвин с нежностью в голосе.

– Я устала, – сказала Кэссиди.

На ее лице было написано все, что она испытывала в этот момент, – отчаяние, разочарование. Интересно, а что, она думала, он встретит ее с распростертыми объятиями? Казалось бы, она не так наивна.

– Я покажу тебе гостевой номер. Там тебя никто не потревожит. Есть даже отдельная ванная.

Вообще, его дом не был огромным, но во всем, что касалось удобства и роскоши, Гэвин не щадил денег. Он мог предложить Кэссиди безопасное и спокойное место, чтобы пожить и уладить свои дела.

Конечно он видел, что его сдержанность причиняла ей боль. Он явно был ее первым любовником. Но кто сказал, что Кэсс вела уединенную жизнь после расставания с ним? Она чувственная женщина, и Гэвин разбудил ее сексуальность, подарив новые ощущения и опыт. Было бы естественно, если бы она решила испытать все это заново с постоянным другом.

– Если тебе получше, – сказал он, – я помогу устроиться.

Проведя свою гостью через холл, он открыл дверь:

– Тебе нравится?

Комнату была оформлена в нейтральном стиле, здесь могли бы жить как мужчина, так и женщина. Приглушенные лимонные и голубоватые тона создавали атмосферу умиротворения.

Кэссиди осмотрелась и улыбнулась:

– Чудесно, – произнесла она.

– Я принесу твои сумки.

Вернувшись в гостевую комнату, он увидел Кэссиди, снимающую туфли и тяжело опирающуюся при этом на кровать. Она не видела вошедшего Гэвина, и он остановился на пороге, чтобы присмотреться к ней.

Как может мужчина понять, что такое носить ребенка девять месяцев, кормить малыша и чувствовать его все это время, задолго до его появления на свет?

Ему приходилось добиваться всего самому, и особой связи с семьей он не ощущал, хотя и любил всех. А если у него будет сын или дочь, может быть, что-то изменится? Его отец был одержим мечтами найти давно позабытые всеми серебряные рудники. В погоне за этими призрачными желаниями и пролетела его жизнь.

Гэвин предпочитал жить один, работая все дни и ночи напролет. Лишь его матери, Мейве, удавалось отвлечь его от дел и постоянно держать в курсе семейных событий. Она не переставала повторять ему, что жизнь отшельника до добра не доведет.

Жизнь с Кэссиди под одной крышей станет для него в какой-то степени адом. Постоянно видеть ее в холле, слышать, как она принимает душ, представлять ее в постели спящей… он пропал.

Кэсс тем временем услышала его и выпрямилась, босоногая и прекрасная.

– Я собиралась вздремнуть, – произнесла она. – Если ты не против.

– Конечно нет. Мой офис в другом крыле дома. Если тебе что-нибудь понадобится, дай мне знать.

Намек был слишком очевидным, подумалось Гэвину. Но Кэсс и глазом не моргнула.

– Хорошо, – ответила она спокойно.

Кэссиди затаив дыхание смотрела, как за Гэвином закрывается дверь. Когда он ушел, она опустилась в кресло, накрытое тонким бело-голубым пледом, закрыв лицо руками. Что ж, все прошло не так уж и плохо.

Конечно, это было величайшее унижение – ее тошнило перед мужчиной, которому она минуту назад рассказала не самую приятную для него новость. Однако он был абсолютно невозмутим и даже сочувствовал ей.