Джасинда Уайлдер: Вырвавшийся (ЛП)

Он уселся на стул и казался таким одиноким, плечи поникли, когда он закрыл ладонями свое лицо.

— Что же я наделал? — произнес он. — Что я наделал?

Я положила руки ему на плечи, встав позади. Поцеловала между лопаток, чувствуя к нему такую нежность, которой у меня не должно было быть, не так скоро, не тогда, когда это должно было быть лишь...

Я замерла от мысли, которая прозвучала в голове, и поняла, что действительно не осознавала, какими могли бы быть эти отношения, когда пригласила его сюда. Просто знала, что хотела его, что провести день, занимаясь с ним сексом, будет иметь большое значение в моем понимании того, что я начала жизнь заново.

А сейчас, внезапно, я разрушила жизнь этому юноше.

— Ты сделал выбор, Трэ, — сказала я ему. — Я не знаю твоего отца, но он может изменить свое мнение. Если нет... Что ж, если он так легко откажется от тебя из-за одного принятого решения, как это, тогда возникает вопрос к его... не к его любви по отношению к тебе, а к его способности принять тебя таким, какой ты есть.

— Он не изменит своего решения, — ответил Трэ тихим, полным отчаяния голосом.

— Может, и нет, — вторила ему я. — Но, знаешь... если ты собираешься принимать в жизни свои собственные решения, то в какой-то момент вы бы все равно пришли к этому. Решись ты не делать того, что за тебя решил отец, он бы взбесился и сказал, чтобы в итоге ты делал то, чего сам хотел, но при этом не возвращался назад.

Трэ кивнул, потирая глаза.

— Угу, ты права. Он распланировал мою жизнь со дня моего рождения, и я никогда особо не противился этому. Работа в гараже давалась все эти годы с большим боем, с тех пор как я ему сказал, что не пойду в семинарию после школы. А теперь, что ж... не знаю, чем буду заниматься.

Я села на стул рядом с ним, отчего полы моего халата чуть разошлись.

— Ты сожалеешь об этом? — спросила его я. — Ты сожалеешь о том, что мы сделали вместе?

Ему потребовалось много времени, чтобы дать ответ, обдуманный и честный.

— Нет, не жалею, — ответил Трэ. — Я сделал выбор и не жалею об этом. Это был самый яркий опыт в моей жизни, и я не могу даже представить, что это было неправильно. Возможно, так и было, но мне плевать.

— Хорошо, — сказала я. — Мы разберемся с этим. И послушай, если ты решишь наладить отношения с отцом, я пойму. Я имею в виду, если тебе придется... перестать видеться со мной, чтобы решить этот вопрос, я все пойму.

Он посмотрел на меня понимающим взглядом зрелого мужчины. Казалось, он понял, насколько тяжело мне дались эти слова.

Он отрицательно покачал головой.

— Нет, так не пойдет, даже если бы я и хотел попробовать. Даже если бы я приполз к нему на коленях, умоляя простить меня, и пообещал никогда с тобой не видеться и выполнять все его приказы, он бы все равно это так не оставил. Это всегда будет стоять между нами.

Он повернулся ко мне лицом, расположив колени по обе стороны от меня, и прошелся взглядом по моему телу: от кончиков волос, которые были спутаны спросонья, по линии ключиц к грудям, которые выглядывали в вырезе халата, до промежности, которую он мог разглядеть, поскольку мои колени не были плотно сведены, а стопы упирались о перекладину стула.

— И что теперь? — спросила я. — Чего тебе хочется? Ты, несомненно, всегда можешь остаться здесь столько, сколько пожелаешь.

Он передернул плечами, показывая, что не знал ответа на вопрос, как и то, что ему было наплевать на все остальное, кроме настоящего.

— Не знаю. У меня нет здесь вещей, даже зубной щетки или сменных трусов. Я же не могу просто прятаться здесь и не выходить на улицу. — Он расплылся в улыбке, заигрывая со мной. — Хотя мне может понравиться прятаться от людей вместе с тобой...

— Но у нас у обоих есть жизни, которыми нужно жить.

Он кивнул.

— Ты же знаешь, что теперь все будут знать. Все будут обсуждать. Они уже этим занимаются, поскольку, должно быть, миссис Хэндерсон видела, как я ехал в эту сторону и обратно не возвращался. После ее дома располагается всего один, и она быстро сообразит и придет к тем же выводам, что и папочка.

Я скривилась.

— Не называй его так. Знаю, это присуще южанам, но для меня это кажется странным — взрослый мужчина называет своего отца «папочкой».

Трэ опять пожал плечами.

— Хорошо. — Он положил ладонь мне на бедро и начал поглаживать его вверх и вниз. — Сейчас мне плевать, что скажут люди. Знаю, что они будут сплетничать. Но мне все равно.

— Это твой дом, Трэ... и я просто хотела сказать: мне так жаль, что ты попал в беду из-за меня.