Юрий Касьяненко - Лихой вираж судьбы

Приходить в себя Андрей начал только после того, как он на борту самолёта сел в кресло бизнес класса и застегнул привязной ремень. Он не помнил ни паспортный контроль, ни то, как поднялся на борт самолета и непонимающим взглядом смотрел то на стюардессу, то на салон. Он не помнил, как Николай за руку проводил его до кресла и усадил в него. Всё это кум потом расскажет ему в самых юморных тонах. А сейчас, глянув в иллюминатор, Андрей, наконец, осознал, что это не иллюзия, не шутка и не розыгрыш. Он действительно летит в Париж!

– Да! – протянул Андрей, удобнее усаживаясь в кресле. – Вот это сюрприз так сюрприз! Не ожидал, не ожидал!

– Я бы очень удивился, если бы ты это ожидал, – сказал Николай, усаживаясь в кресло рядом с Андреем. По Коле было заметно, что он удовлетворён произведённым на кума впечатлением. Затем он предложил ему: – А теперь, пока есть время, позвони своим родственникам или кому ещё, кто может тебя разыскивать по телефону в эти три дня, и скажи, что ты на связи появишься только в воскресенье вечером.

– А что им сказать, если спросят «почему»?

– Скажи, например, что едешь в самые дебри Карпат, а там из всех видов связи есть только голубиная почта. Или сам что-нибудь придумай. По крайней мере, правду им сейчас лучше не говорить, а то они всё равно не поверят, да ещё обидятся, что ты их обманываешь. Если сигнал слабый, то подвинься ближе к иллюминатору.

После этих слов Андрей позвонил родителям и рассказал им версию про Карпаты.

– А теперь можешь выключить свой «электронный ошейник» и три дня не отвлекаться на него в процессе получения мощного позитива, – посоветовал Николай.

– А ты чего свой телефон не выключаешь?

– Даже сейчас я в некотором смысле нахожусь на работе, и мне в любой момент могут позвонить или из моего офиса, или из офиса компании, в которую я еду на переговоры. На время перелёта я просто включу режим «В полёте».

– Что и говорить – умеешь ты удивлять! А я сначала голову ломал: что кум не договаривает? Чего он ходит всё вокруг да около? А потом всё не мог понять: что же это за сюрприз такой, что ты о нём так долго не говоришь? И зачем у тебя чемодан в багажнике лежит? А оно оказывается вон что! Николя решил прокатить меня до Парижа! Как по мне, то это царский подарок, – не мог сдержать бурных эмоций Андрей, выключая телефон и пряча его в карман.

Николай слушал кума с явным удовольствием.

Но вдруг произошло то, чего Николай абсолютно не ожидал от друга. Андрей, слегка прищурив глаза, спросил у него:

– Колян! Я тебя не первый год знаю. А может это не последний сюрприз на сегодня?

– Ну ты, брат, даёшь! – искренне удивился Николай. – Тебе что, этого мало?! Если бы у меня и были ещё сюрпризы, то я побоялся бы даже упоминать о них, так как не уверен, что у тебя сердце выдержит такое количество приятных эмоций за один раз. Так что, ты пока отходи от этого потрясения. Остальные – в рабочем порядке.

– Мало ли! – не унимался Андрей. – Просто я бы не меньше удивился, если бы ты сказал, например, что это твой самолёт, или что ты сейчас сам будешь им рулить.

– Нет! Самолет не мой и лететь на нём в качестве лётчика я не собираюсь. Так что, если у террористов сегодня выходной и наш борт из-за какого-нибудь фактора экипаж не разложит на земле по запчастям, то на ближайшие три часа других сюрпризов не ожидается.

– Вот умеешь ты успокоить человека перед первым в его жизни полетом! – с иронией сказал Андрей.

– Чему быть – того не миновать. В общем, наслаждайся полётом, можешь почитать прессу, послушать что-нибудь, а я пока своими делами займусь.

С этими словами Николай достал ноутбук и поставил его перед собой на столик.

А в это время самолёт уже рулил по магистральной рулёжной дорожке к предварительному старту. Момент взлёта для Николая всегда был самым волнующим этапом полёта. На истребителе взлёт скоротечен, но чётко выражен в физических ощущениях. На пассажирских самолётах взлёт довольно затяжной, можно успеть насладиться этим процессом, но ощущения заметно проигрывают тем, которые появляются во время взлёта на истребителе. Как бы там ни было, но даже взлёт на неповоротливом аэробусе доставлял Николаю непередаваемые чувства, понять которые в состоянии только лётчик.

Николай отвлёкся от своих дел и, глядя в иллюминатор, мысленно прокручивал радиообмен экипажа в зависимости от того, в каком месте лётного поля находился их борт, выруливающий на взлёт. Вот самолёт подрулил к предварительному старту, и капитан воздушного судна запрашивает у диспетчера разрешение на занятие исполнительного старта. Судя по тому, что самолёт остановился, диспетчер не дал такое «добро». Вот самолет тронулся и начал выруливать на исполнительный старт. Значит, диспетчер дал разрешение на занятие «исполнительного». Прорулив несколько десятков метров по оси взлётно-посадочной полосы, аэробус остановился. Сейчас экипаж выполняет контрольную карту проверок перед взлётом. А вот сейчас, должно быть, капитан запрашивает разрешение диспетчера на взлёт. Диспетчер даёт разрешение, условия выхода из зоны аэродрома, и вот турбины набирают обороты, сотрясая округу грохотом. Режим взлётный! Капитан отпускает тормоза, самолёт, как подстёгнутый конь, срывается с места и начинает энергично набирать скорость. В это же самое мгновенье невидимая сила вдавливает всех находящихся на борту людей в кресла. Сердце Николая учащённо билось от радости ощущения этой великой и уважаемой всеми лётчиками силы, называемой перегрузкой. Через несколько секунд разбега самолёт поднял переднюю опору шасси, и ещё через мгновенья многотонная машина легко оторвалась от земли и, преодолевая её притяжение, устремилась прочь от неё в небесную высь. Выключение фар, уборка шасси, механизации крыла, режим номинальный. Как это всё было знакомо Николаю! Тысячи раз он проделывал то же самое, уходя в очередной полёт на своём истребителе…