Владимир Афанасьев - Паруса души

Тут он услышал какой-то шум. За одну секунду он сорвал всех остальных рыбёшек, засунул их в вещмешок и вынырнул на улицу. Светало. Он увидел, что со стороны моста едет дрезина, а на ней солдаты – не из Красной Армии. Он, как заяц, метнулся в кусты и буквально за несколько минут был уже на безопасном расстоянии. Солдаты войдут в сторожку и долго будут изучать чешую, силясь понять, откуда она здесь взялась. А Яков продолжит свой путь

В пути он встретит очень много людского горя – например, разбомблённую железную дорогу с огромным количеством убитых… Он в свои одиннадцать лет поймёт, что за страх, что за горе пришло в его судьбу. Сначала он ужасно боялся, но вскоре начал понимать, что так будет на всём его пути. Он верил, что с родителями и с братом всё в порядке. То, что они не убегали, как эти люди на поезде, должно спасти им жизнь. Он видел сгоревшие деревни и думал, что, если бы солдаты хотели бы всех убить в его городе, они бы сожгли бы весь его город, как эти сёла. А если они этого не сделали, то, значит, они там все живые и здоровые.

Может, он должен вернуться? Может, всё уже кончилось, и они его ждут обратно? Он останавливался и смотрел по очереди туда, откуда бежал, и туда, куда ещё бежать. Его детская интуиция подсказывала ему, что надо следовать указаниям отца. Самолёты в небе с протяжным воем убеждали его в том же.

Рыба у него кончилась на третий день. Надо было подумать, где брать еду. Отец сказал, что нужно, чтобы его никто не видел. Он, наверное, имел в виду то время, пока Яков бежал вдоль огородов.

Как только начало темнеть, мальчик решил пробраться к одной из деревень. Её он увидел ещё днём и рассчитывал, что, если повезёт, может, кто и накормит – не всех же добрых людей убили. Пробираясь лесопосадкой, Яков услышал странный звук, похожий на ропот человека. Он потихоньку, на цыпочках начал перебегать от дерева к дереву, пока не увидел… бабушку с коровой. Мальчик облегчённо перевёл дух и вышел из-за дерева. Бабушка со страху аж вскрикнула. Потом перевела дух и по-украински спросила, что он здесь делает. Он ответил, что идёт в Ленинград. Бабушка открыла рот и удивлённо переспросила:

– Куда-куда? Да ты хоть знаешь, где это? Ты откуда?

Яков рассказал всё, что знал. Бабушка подошла, обняла его и заплакала, потом взяла за руку и повела за собой. Яков молча шел за ней. Он проголодался и ужасно устал. За три дня он спал лишь дважды. Первый раз – в брошенной лодке, а второй раз – на траве.

В деревню шли осторожно. Бабушка провела его задней дорогой. Придя в дом, она позвала мужа-старика. Когда тот слез с печи, опешил. Первое, что он сказал:

– Ты что, старая, ополоумела? Он же еврей! Беда будет!

– Дурень! Он – ребёнок! Надо мальца накормить и спрятать, а потом решим.

Они принялись суетиться. Растопили печь, нагрели воды, и дед сам лично, хоть и причитая, глядя на Яшкину национальную особенность, помыл мальчика. Бабулька отварила картошки, налила молока, сметаны, отрезала краюху хлеба. Он ел с таким удовольствием, что даже суровый дед заулыбался, а бабулечка заплакала. Она понимала и чувствовала, что перед ними сирота. Яков так устал, что уснул прямо за столом. Они его отнесли на кровать. Дед лёг рядом караулить – вдруг захочет по нужде и испугается.

Утром они с бабкой решат держать его на чердаке, пока не утихнет всё, но Яшка скажет, что тетя Целя ждёт его и переживает. Они уговорят его остаться ещё хоть на пару дней, пока дед пошьёт ему новые ботики, – в старых он до тёти Цели не дойдёт.

Яков оставался в доме больше двух недель. Они давали ему книжки и научили прятаться, если кто придёт в дом. Немцы были всюду, и рисковать лишний раз не было смысла. Дед с бабкой боялись, что кто-то увидит и доложит новой власти, а за это следовал расстрел. Но в деревне были и те, кому они доверяли. Своих детей у стариков не было, и поэтому всю свою накопленную любовь они отдали этому кучерявому черноглазому мальчонке.

Местный фельдшер, дедов кум, предложил остричь его наголо, чтобы черные кудри не сбивали никого с толку. Бабушка достала из сундука крестик на верёвочке и надела ему на шею. Яшка не мог понять, почему вокруг него так много суеты – ведь он всего лишь маленький мальчик и никому не враг. Даже если взрослые почему-то воюют, разве дети могут им помешать? Ему надо к тёте Целе, а не спать на соломе. Почему они не хотят показать ему, где у них тут Ленинград? Отец с матерью не успели ему всё объяснить. Придётся до всего доходить самому… Каждый день дед приходил и спускал его вниз с чердака и каждый день говорил одно и то же: не время ещё.