Владимир Афанасьев - Паруса души

Буквально несколько минут назад закончилась игра, и все, кто был до этого в спортзале, стали свидетелями этого шествия. Он гордо нес её на руках. Еленка немного стеснялась, но в то же время была очень счастлива. Сзади шли врачи с пустыми носилками и призывали быть Александра аккуратным на ступеньках. По обе стороны вдоль стены стояли учителя и подруги с открытыми ртами. Одна из них пошутила:

– Сашенька! А у меня тоже ножка болит. Отнеси меня домой!

Он никого не слышал. Он был самым счастливым человеком на свете. Это счастье давало ему такую силу… Он готов был без устали нести её куда надо.

Возле машины стояло ещё больше людей. Каждый старался дать совет или пошутить. Машины тех лет были не очень приспособлены к такой помощи. Залезть в машину с ней на руках Александр не смог бы, даже если бы он был чемпионом по ношению милых девушек. Два санитара залезли первыми и готовы были принять столь «ценный груз». Она посмотрела ему в глаза, с иронией прошептала:

– Не отдавай меня им! – и, улыбаясь, закачала головкой. Он не сразу-то и понял, что она шутит, и прижал её к себе сильней. Она рассмеялась. Врачи, ругаясь, забрали её у него. Он хотел тоже залезть, но его легонько оттолкнули и перед самым носом закрыли дверь.

Машина поехала, и он попытался бежать за ней, но понял, что не догонит, да и народ вокруг захохотал. Александр оглянулся – все смеялись над очередной шуткой, отпущенной в его адрес. Как они, примитивные, могли его понять? Таких сильных чувств он не испытывал никогда. Ещё минуту назад та, от одной только мысли о которой у него перехватывало дыхание, сидела на его руках, обнимала за шею и смотрела в глаза.

Он шёл или летел – непонятно, – только оказался на базарной площади. А ведь собирался домой. А зачем ему идти домой, если его любимая девочка в больнице? Он побежал домой переодеться в чистое и взять у мамы белый халат. Дома никого не было. Он по-быстрому умылся, причесался и переоделся в свою лучшую рубашку. Халат найти не мог очень долго. В отчаянии он вышел во двор, сел на лавку и чуть не расплакался от досады. Прямо перед ним висел халат. Он сушился на верёвке после стирки. Он схватил его, но халат был ещё мокрый.

– Пойдёт! Кто там будет его щупать?

Александр со всех ног побежал в больницу, на ходу комкая халат и пряча его под мышку. Не добегая несколько метров до больницы, он надел на себя халат и бегом в регистратуру – узнать, где у них кладут тяжелобольных, которые во время волейбольного матча травмируют себе правую ножку. В больнице ему, смешному и запыхавшемуся, сказали, что ничего страшного с его тяжелобольной не произошло и ей сделали тугую перевязку. Родители только что увезли её домой.

Он знал, где живёт Еленка. Тут недалеко. Конечно, надо идти к ней, а то подумает, что бросил и забыл в самый тяжёлый момент. Он шёл к ней и рассуждал об этом. Потом он вспомнил о её семье. Александр не был готов к встрече с родителями и тем более не готов отвечать на их вопросы. Хотя, чего ему бояться? Он хороший мальчик. Без вредных привычек. Мать заслуженный санитар и герой войны. Отец погиб, тоже геройски. Учится он хорошо. Не ворует.

Вдруг возле небольшого домика он увидел цветы. Александр подумал, что это самое лучшее, что он может сделать, – подарить ей цветок. У неё от положительных эмоций всё скоро заживёт. Да и ему за такой жест будет похвала. Сорвать просто так он не мог. Он постучал в дверь. Дверь открылась сама. За столом сидела бабушка, она держала в руках старое фото в черной рамке и, очевидно, горевала.

– Здравствуйте, Бабушка! – начал Санька. – Я очень извиняюсь. Знаете, я хочу купить у вас цветы для своей любимой девушки, но у меня нет денег. Зато я могу перекопать вам огород.

Бабулька положила фото и, улыбнувшись, сказала:

– Сорви сколько надо. Это цветы не для денег, они для счастья.

Завтра он выполнит обещание – вернётся со своими друзьями, они перекопают весь огород и наведут во дворе порядок, – а сейчас он аккуратно перочинным ножиком срежет один гладиолус и, едва касаясь земли, побежит к Еленке.

Она жила на втором этаже двухэтажного дома старой, ещё довоенной постройки. Мимо её окон он ходил не однажды, каждый раз силясь за толстыми шторами разглядеть предмет своего обожания, а может, и любви. Сейчас окна были распахнуты настежь, и ветер надувал парусами белую тюль.

Как её позвать, чтобы не привлечь внимания окружающих? Он попытался её позвать полуокриком, полушёпотом. Получилось, что просипел. Кто же его услышит днём, когда машины ездят и дворник метёт? Нашёл время. Утром не мог?