Айрин Лакс: Друг моего мужа

Глухое ворчание добермана врывается в липкую паутину сна. Не кошмарного, но тревожного. Вязкая муть, когда непонятно, что случится, но сердце уже заходится бессильной дрожью.

Мои пальцы гладят короткую шерсть пса.

– Тише, Браун. Я тоже не люблю дождь. Но он обязательно кончится…

Я переворачиваюсь на другую сторону. Тёмный силуэт движется к кровати, подминая меня под своё тело.

Пальцы сами зарываются в волосы мужа. Он крепко вжимает меня в свою грудную клетку, словно собирается запереть там навечно.

– Так поздно! – жалуюсь я. – Я не дождалась, уснула. Извини.

– Нет. Это ты меня извини. Пришлось задержаться.

Горячий шёпот зарывается в волосы и скользит к уху, обжигая лаской. Я тяну мужа на себя, подбирая ткань футболки.

– Скучала?

– Очень.

Я трусь носом и губами о мужскую шею, вдыхая аромат кожи любимого мужчины. Хочу заглушить им озоновую свежесть дождя. От неё мне всегда неспокойно. Но как назло, муж весь пропах дождём. Влажные волосы, капли воды на шее.

– М-м-м… – капризно ворочу носик.

– В чём дело?

– Дождь. Пыль. Везде, – отвечаю, обводя пальцами лицо. Знакомое до самой последней родинки. Даже вслепую.

– Только с дороги, Ир. Не успел даже загнать тачку и в душ метнуться. Скоро вернусь.

Муж отстраняется, доберман тут же занимает место возле кровати, укладываясь мордой на постель.

– Эй, парень, ты оборзел! Тебе здесь не место.

Доберман глухо ворчит, отворачиваясь от мужа.

– Серёж, возвращайся быстрее, – прошу я. – Ты так часто уезжаешь, что Браун в моей постели бывает чаще тебя.

– Последняя поездка. Честно. Это лето принадлежит нам. Я скоро вернусь.

Муж целует меня и выходит из комнаты. Браун глухо ворчит, поглядывая в окно. Он, как и я, не любит дождь. Мы всегда прячемся от него вместе.

Сейчас, когда Сергей вернулся, я расслабляюсь. Дождь – это всего лишь вода. Незаметно для себя я снова засыпаю.

Но от звука глухого громового раската меня резко встряхивает.

В постели пусто.

Ни мужа, ни даже Брауна. Меня колотит страхом. Рокочущий ритм сердца, бьющегося в панике, звучит в унисон с грозовыми раскатами.

– Браун? Браун… – зову я, понимая, что добермана в комнате нет.

Вышел? Сергей поднимался? Доберман поплёлся за ним?

В коридоре на втором этаже горят настенные бра с мягким желтоватым светом.

Слышу шорохи внизу, на первом этаже, со стороны кухни. Тяжёлые, уверенные шаги.

Замираю на пороге кухни, видя только мужские пальцы, держащиеся за дверцу холодильника.

Свет из холодильника внезапно гаснет. Мгновенно затухает и свет настенных бра. Опять перебои с электричеством.

– Браун за тобой увязался, да? – едва слышно спрашиваю я.

В полной темноте дверца холодильника захлопывается. Громкий раскат. Вспышка молнии. От неё меня словно пришпиливает к месту. Я знаю, что я в безопасности. Но безотчётно боюсь и дрожу от страха.

Яркий свет молнии освещает на мгновение мужскую фигуру. Раскачанное, рельефное тело, широкий разворот плеч. Муж сложен похоже, но ещё одна вспышка убеждает меня в том, что это не муж.

Я раскрываю рот, чтобы позвать на помощь. Но сдавленно сиплю.

Незнакомец в моём доме. Не знаю, как он здесь оказался. Не знаю, кто он такой и что ему надо.

Частые вспышки молний освещают комнату, как мигающий свет лампочки.

Взгляд успевает выхватить то одну часть паззла, то другую. Они, наверное, прекрасно подходят друг к другу, но в моей голове они складываются в хаотичное чувство беспомощности и паники перед крупным, полуобнажённым мужчиной. На нём из одежды только полотенце, обёрнутое вокруг мощных бёдер.

Слышится цокот когтей по полу. Доберман обдаёт горячим дыханием кожу под коленкой. Этот лёгкий ветерок дыхания окончательно топит меня в панике, с головой.

Очередной раскат грома заставляет меня сделать шаг назад, а потом ещё и ещё.

Громкий крик разрывает кокон немоты, опутавшей меня с ног до головы.

– Постой. Ир. Ира-а-а! – зовёт мужчина низким голосом.

– Убирайтесь! Помогите!.. Помоги-и-и-ите!

Я захлёбываюсь в отчаянном крике, несясь к лестнице на второй этаж. Босые ступни скользят по ламинату. Я почти растянулась, едва не впечатавшись лицом в ступеньки лестницы.

Меня успели отдёрнуть и удержать. Обхватить. Прижать. Обездвижить.

– Успокойся. Успокойся! – прозвучало чуть резче, со стальными нотками, об которые можно порезаться.