Эшли Бил: Прости меня

Однажды ночью я была дома, мне нужно было остаться и присмотреть за младшими сестрами, Риз и Торин. Это было через неделю после начала старшей школы. Я расспрашивала Брэй о сексе, так как ничего не знала об этом. Она клялась мне, что это самая лучшая вещь в мире, и что я буду умолять о большем, если я по-настоящему люблю Зендера и сделаю этот шаг с ним. Так как она была единственным человеком в моей жизни, которому я могла задавать подобные вопросы, я доверилась ее совету. Так что той ночью, когда я была дома с младшими сестрами, я уложила их спать, и Зендер пробрался ко мне.

Мы не планировали этого вместе, и никогда не было никакого давления. Он был милым со мной. Нежнее, чем кто-либо в моей жизни. Я знала, что люблю его, в этом не было никаких сомнений. Может быть, день был не тем. Независимо от того, планировали ли мы это или нет, это планировала я.

Я хотела романтики. Я много читала. Я годами представляла это, с тех пор как впервые прочитала один из маминых любовных романов. Я зажгла свечи в своей комнате, распылила цветочный аромат, даже достала искусственные розы и положила их на кровать. Банально, я знала. Но мне было четырнадцать, и это было всем, что я знала.

Когда пришел Зендер, мы начали смотреть фильм в гостиной, что привело нас к обжиманиям. Я сказала ему, что у меня есть сюрприз. Он проследовал за мной по лестнице в мою комнату. Хотя он и удивился, но был счастлив осуществить мои желания. Он, наверное, раз тридцать спросил меня, уверена ли я, и я полностью заверила его, что готова.

Так что мы сделали этот шаг вместе. Он был первым для нас обоих.

Он был нежным, романтичным и легко прошёл для меня. И все же, было чертовски больно. Я не могла поверить, что Брэй могла захотеть этого во второй раз. Когда наше нежное и страстное занятие любовью закончилось, мы оба остались в постели и, в конце концов, вместе уснули. Следующим утром нас разбудил мой отец.

Мой отец.

Мы были обнаженными.

Это было ужасно!

Просто скажу, что меня разлучили с Зендером. Нам не разрешили встречаться, общаться, вообще ничего. Разумеется, когда начались занятия, мы все еще держались за руки, целовались и писали друг другу записки. Но на этом все. Это разбило нечто прекрасное. Мои родители все еще не верили, что я была влюблена, а моей маме понадобился очередной рецепт с таблетками от тревожности, она утверждала, что не может справиться со мной.

Мои браться вставляли кому хотели. Но так как я была особой женского пола, папиной маленькой девочкой , то это было неуместно. В любой форме.

Три месяца спустя, когда месячные так и не начались, а живот стал увеличиваться, как и моя грудь, я поняла, что той ночью забыла спланировать одну простую вещь. Я никому не рассказывала, так как слишком боялась того, что может случиться.

И тут пришел день, когда мама застала меня в ванной, когда меня рвало. На мне был только спортивный лифчик и шорты, потому что я собиралась в душ, когда меня начало тошнить. Она знала, что нет никакой возможности это скрыть. В тот день мне не разрешили идти в школу, мне не разрешили никому звонить. Мне приказали собрать все мои вещи и залезть в машину, после чего увезли меня в аэропорт. Там меня посадили на самолет и отправили к бабушкам.

У них я и жила с тех пор.

И я больше никогда не разговаривала с Зендером.

Мама сказала всем, что моя бабушка заболела и меня отправили присматривать за ней, а мне сказала, что если мне нужно место, чтобы где-нибудь жить, и деньги на содержание, то мне нужно поддерживать эту историю. Что я и сделала. Слишком боялась пойти ей наперекор.

С тех пор прошло почти десять лет.

Сейчас мы впервые возвращались в это пугающее место. Я была в ужасе.

Вы спросите, почему я так долго не возвращалась домой? Ну, я ненавидела своих родителей.

Мама никогда не спрашивала меня, как я назвала своего сына, а папа едва ли сказал мне два слова с тех пор как я уехала. Две мои младшие сестры по-прежнему были испорченными. Одна оканчивала среднюю школу, вторая первый год училась в колледже – у обеих были новенькие машины, банковские счета и все самое лучшее. Оба брата были женаты и работали полный день. По крайней мере, с ними обоими я общалась с помощью и-мейлов, но это было все.

Моя мама думала, что она больна. Очень больна. Она считала, что ей осталось жить меньше месяца, по словам моей бабушки. И хотя мне должно было быть все равно, это не так. У меня есть сердце. Всегда было и всегда будет. Я никогда не понимала ее нежелание быть частью жизни своего внука, но она – моя мама. Так что я возвращалась домой, чтобы отдать ей последние долги. Я останусь до похорон. На работе я обо всем договорилась, и так как сейчас лето, то мне не придется волноваться о том, что мой сын пропустит школу.