Анна Дубинская - Научи меня любить

– Может, по мороженке? – вновь подала голос подруга.

– Давай!– согласилась я и тут же спохватилась, нахмурившись: – Ой, нет, я не буду. Надо худеть уже.

– Точно, я не подумала. Жалко… – протянула Аня, жалобно вздохнув.

– Но ты-то ешь, не смотри на меня.

– Не-ет, я тебя не брошу. Нет так нет.

– Может, тогда яблочко? У меня есть с собой несколько штук. Садовые, свои, – предложила я.

– Давай! Витаминчиками похрустим.

Я угостила подругу, и мы снова улеглись на клетчатое покрывало, наслаждаясь жаркими лучами летнего солнца.

Марк

– Итак, Марк, подвижки есть. Небольшие, но все же имеются. А значит, мы тратим время не в холостую, – слишком оптимистично сказал Богдан Яковлевич и что-то записал у себя в старом потрепанном блокноте.

Я был знаком с ним вот уже два месяца, и все эти дни меня занимал один вопрос. Почему он с такой хорошей зарплатой не может купить себе нормальный блокнот, а ходит с этой дряхлой серой книжицей, напоминающей старую помятую газету?

Богдан Яковлевич продолжал что-то говорить, но я его слушал вполуха, понимая, что подвижек нет. Совсем! НИКАКИХ!

Это был уже третий по счету психолог, который три раза в неделю приходил к нам домой и настойчиво внушал нам с мамой, что его новомодное лечение приносит свои результаты. Конечно, я его понимал. Ему платили большие бабки за это, и он должен был их как-то отрабатывать.

Я с тоской и грустью вновь посмотрел на уродливый блокнот. Он очень напоминал мою сегодняшнюю жизнь ― такую же серую и мрачную. В ней не было ни клубов, ни поездок, ни девчонок. Шумные встречи с друзьями канули в лету. Учился я дистанционно и крайне редко выходил днем за пределы придомовой территории. Все, что у меня осталось, это пара друзей и ночные прогулки на мотоцикле.

– Ну что, теперь до понедельника? – ободряюще кивнул Богдан Яковлевич.

– Угу. – Я облегченно выдохнул, понимая, что наш «сеанс» подошел к концу.

– Хорошо. И, Марк, не забывай мои рекомендации. Почаще выходи в свет и общайся с барышнями.

Я промолчал, наблюдая за тем, как он складывает свои вещи в коричневый портфель.

– До свидания, – попрощался он и вышел за дверь.

Я снова остался один в огромном доме.

Вечером будет не так скучно. Придет Сабина из школы. Но ненадолго. Буквально на пять минут, чтобы забросить рюкзак и переодеться. А затем умчится к своим друзьям.

А позже приедет и мама, уставшая после работы.

Завидовал ли я им? Наверное, да. Они были свободны и могли в любую секунду пойти куда угодно и общаться с кем захотят.

Я же был скован своим страхом. Своей дикой, убивающей, разрушающей и просто до абсурда тупой фобией… Черт!

Я боялся прикосновений… Не всех, а исключительно женских. Мама с сестрой были не в счет. С ними я мог общаться спокойно, не ощущая тошноты в груди и тугой удавки на горле.

Гаптофобия – так называется моя болезнь. Боязнь прикосновений противоположного пола.

Я спустился вниз, обулся и вышел во двор.

Лето. Жара. Погода крутая. А я один.

Вот уже прошел почти целый год с тех пор, как у меня появились признаки этой странной фобии. Тот день я запомнил на всю жизнь…

***

Год назад

Я ехал за своей девушкой Витой, чтобы вместе отправиться потусоваться на дачу к друзьям. Стояло лето. Настроение было шикарное. В салоне моей черной мазды звучал зажигательный клубный трек. Я предвкушал веселую вечеринку с шашлыками и отличной шумной компанией, как вдруг на трассе увидел внедорожник своего папы.

Это было очень странно. Ведь отца в городе не было. Он уехал еще вчера в командировку на целую неделю. Я, обогнав пару машин, поравнялся с джипом, посмотрел в окно и… не поверил той картинке, которую увидел.

Мой папа ехал не один, а с молоденькой симпатичной брюнеткой. Она улыбалась ему… Дикий адреналин застучал в висках, а вспыхнувшая ярость затмила разум. Я посигналил. Опустил боковое стекло. Отец, заметив меня, побелел, как покойник, но потом взял себя в руки и, улыбнувшись, помахал мне рукой.

Вот же урод! Думал, я такой тупой, что не отличу его коллегу по работе от любовницы?

Я посигналил еще раз и показал рукой, чтобы он тоже открыл окно. Но он сорвался с места и умчался.

Я свернул в правый ряд и остановился у обочины. С силой, до боли сжимая руль, громко выругался. Он не мог так поступить с нами, с мамой! Просто не имел на это гребаного права!

Что ему не хватало? Мама была самой красивой из всех женщин, которых я когда-либо видел. В свои сорока четыре годы она выглядела очень молодо. Всегда ухоженная, стильная. Добрая и строгая. Деловая и домашняя. Она могла быть разной. И как он мог так с ней поступить?!